Одиннадцатый дневник. Игорь Губерман

      По многим я поездил городам,

      и разные бывали впечатления,

      теперь, когда немного я поддам,

      то вру про них, сопя от умиления.

      Уплыли годы услаждений,

      уже во тьму готов билет,

      но много блудных побуждений

      ещё бурлит на склоне лет.

      Прошёл я когда-то сквозь тучу сомнений,

      и стих мой душевный пожар;

      я чтец-декламатор моих сочинений,

      я сам отыскал этот жанр.

      Кипит вокруг военный пыл,

      кипит, шипя, планета;

      Творец создал нас, но забыл,

      зачем Ему всё это.

      Ликует от виршей лихих

      поэтов шумливая свора,

      обильно родятся у них

      стихи из душевного сора.

      А я бы многое отдал,

      когда б дознаться смог,

      кто на планете правит бал.

      Но ясно, что не Бог.

      Сполна познавши в жизни толк

      и обретя покой отрадный,

      я одиночка. Но не волк.

      Скорей баран я. Но не стадный.

      Спокоен я, идя ко сну, —

      ведь миновал я все напасти

      и не ловился на блесну

      ни процветания, ни власти.

      В железном грохоте и лязге

      идёт безумный перепляс,

      но длятся свары, брань и дрязги,

      одолевающие нас.

      Во времени уже довольно скором

      на некоем отсюда расстоянии

      я с тенями увижусь, по которым

      грустил я при недавнем расставании.

      Затмение Луны – явление,

      естественное по природе;

      а на Земле умов затмение —

      оно откуда к нам приходит?

      Я не мечтал о громкой славе,

      не ждал от жизни улучшения,

      но иногда к худой шалаве

      питал позывы искушения.

      Года промчались, будто конница —

      то гладко было, то колдобинно,

      но все события мне помнятся;

      которых не было – особенно.

      А хорошо, что мы родились.

      Что в нас была живая искра.

      И денежки у нас водились.

      Кончались только очень быстро.

      Промолчал несведущий провизор,

      и не дал ответа эрудит:

      холодильник или телевизор

      на российском поле победит?

      А разве изменилось в мире что-то?

      Работают угрюмые работники,

      повсюду на людей идёт охота,

      но так же скопом гибнут и охотники.

      А жалко всё же, что соитие

      и завершающий момент —

      не эпохальное событие,

      а быта мелкий элемент.

      Есть мир вещей и мир идей,

      и каждый дивно разноцветен,

      и в оба мира иудей

      проник и быстро стал заметен.

      Испуги, страхи, ужасы, тревоги

      текут безостановочной рекой,

      они витают роем на дороге,

      ведущей