Пастораль Птицелова. Киммерийская повесть. Светлана (Лана) Макаренко-Астрикова
записки помощника капитана из армады пирата – лорда Дрейка. Я не все понимаю, здесь старинные буквы. Это книга еще брата моего деда. Он на войне погиб, в сорок первом году, ему было то всего двадцать…. Бабушка говорила. А еще, знаешь, он вел дневник. С рисунками. Я тебе покажу. – Сеня с готовностью поставил стул и потянулся руками к верхней полке, сдвинув в сторону коричневато – бурые кирпичики старинной детской энциклопедии. За ними стояли толстые сшитые тетради, порыжевшие от времени, почти рассыпающиеся. Но сшиты они были между собой толстой суровой нитью. Навечно.
– Представляешь, он даже какой-то тайный ход нашел. Ответвление в пещере. Зарисовал его. Вот, смотри, – Марина зачарованно уставилась на старую тетрадь, переложенную вощённой бумагой. За ней таились рисунки. Тщательные, почти не выцветшие, фиолетовой, довоенной тушью, со странными, будто сказочными названиями «Капсихор», «Чобан – кале», «Ай – фок».. Старинная башня с зубцами, осыпающийся склон скалы. Часовня с квадратной колоколенкой. И недра пещеры со змеистыми извилинами ходов.
– Тут пролезать надо чуть ли не ползком, в эти ходы, – Сеня осторожно водил пальцем по рисунку. – Я пытался. Очень трудно. Пришел домой весь грязный, в голове – песочница, ноги в глине. Хорошо, бабуля не видела! Еле отмылся!
В рассказе мальчика сквозил едва скрываемый восторг авантюриста и первооткрывателя.
– Сеня, да ты же сам – вылитый пират! – Засмеялась Марина, сложив ладони шалашиком. – А если бы там что-нибудь обвалилось, в этой пещере?!
– Ну, сразу – обвалилось! – Мальчик опять снисходительно пожал плечами. – Если всего бояться, то ничего интересного в жизни не будет. А как тогда жить?
– А что же ты там видел, в пещере? – Марина, с нескрываемым восхищением смотрела на Сеню, разные глаза которого горели, светились, кипели янтарем, вечерним виноградом, черным золотом……
– Там карстовые наросты, как фигуры… Одна даже была похожа вот на этот рисунок. Арсений быстро перелистнул несколько страниц и остановился. На них с Мариной смотрел остролицый монах в клобуке, с умными, печальными глазами. «Инок Илия» – старательно, хрипловатым полушепотом прочитал он чуть кривоватую надпись, выведенную все той же, довоенною, тушью…
– Здорово! – тихонько выдохнула она. – Сколько лет прошло, а смотрит на нас с тобою, как живой, ла?
– Да. – задумчиво кивнул Сеня. -Этот монастырь был разрушен… В войну, наверное,… Вот, только рисунки и остались… Дедушка Миша рисовал клево… А тут он и пишет еще, смотри – ка: «Монастырь был небольшой, с белыми стенами из известняка, смешанного с ракушечником, и возник он, кажется, около моря, на месте крепостного вала или ворот… в монастыре был тайный подземный ход, который вел к морю.. При генуэзцах так спасались жители поселения Капсихор, от воинственных крымчан. Кто избежал пожара, тот прятался потом в пещерах и по морю кораблями и лодками добирался до Турции». – Интересно, правда? –