Отель «Калифорния». Виктор Улин
фигурку, которая парила в снежной высоте, поддержанная ртутным сиянием.
– Надо же, точно такой, как в Оренбурге, – сказал он. – Только там нет лестницы.
– А тут есть и называется «Чкаловская». Так вот, дальше Чкалова и чуть выше видите огоньки?
– Вижу… пожалуй, – согласился он.
Наверху что-то светилось сквозь голые деревья – не прожекторным, а теплым домашним светом.
– Так вот где-то там «Волжский утес».
– Так все-таки «откос» или «утес»?
– А вот не знаю, – Елена махнула рукой. – Бабка так назвала, потом эдак, сама путает. По ее виду не скажешь, что она хоть раз в жизни бывала в отеле. Ну неважно – главное, мы приехали куда надо и гостиница рукой подать.
– Подать, да. Но как туда попасть…
– Да как нефиг делать. По лестнице вверх и от Чкалова метров двести.
– По лестнице поднимемся и машину на себе затащим, – подтвердил Громов.
– Балет, не подумала спросить, как туда отсюда доехать…
Елена потерла лоб.
– А при чем тут балет? – спросил он. – Думаете туда допрыгать?
– Да нет, прыгать не будем. Это в консерватории был у нас курсе один азер, учился на контрабасе…
– Это который вдвое больше вашей виолончели?
– Нет, на духовом. Огромная медная труба, надевается на плечо. Раньше называли «геликон».
– Ясно. Так что ваш азер? С контрабасом на плече прыгал вверх по лестнице?
– Нет. Он любил ругаться по-русски, говорил, что в азербайджанском нет ругательств. Но некоторые звуки не мог произнести, обзывал кого-нибудь падшей женщиной, а получалось – «балет».
– Ну, Елена, с вами тоже не соскучишься, – Громов засмеялся.
– Стараюсь не отставать от вас, Александр. Ну так что, садимся и едем?
– Садимся и едем. А насчет того, как доехать, не переживайте. Я сориентировался, поднимемся наверх, там разберемся.
Кажется, изнурительный день подходил к концу. Нашлась гостиница, впереди ожидал душ, ужин, выпивка и маленький номер, где можно было забыться до утра.
Елена первая забралась в машину. Она, конечно, была измучена еще больше.
Снег продолжал падать, но уже не казался таким холодным.
– Послушайте, Елена, – спросил он, торя целину к проезжей дороге. – А в песне про отель «Калифорния» о чем говорится еще, кроме того, что виски нет с шестьдесят девятого года?
– Сначала в общем ни о чем. Как и во всех таких песнях, главное ритм, не слова. Как он ехал по пустынному холодному шоссе, овеянный дымком марихуаны, и вдруг увидел впереди огоньки – это оказался отель, где найдется место в любое время года, и она стояла в дверном проеме со своей любовью навсегда… И припев – «рады видеть вас в отеле «Калифорния», это чудесное местечко»… И все так хорошо.
– В самом деле хорошо, – Громов кивнул. – Местечко на утесе обещает быть чудесным.
– А в другом варианте русского перевода – не он едет, а она, и он обнимет ее своей любовью.
– Тоже хорошо. А в нашу «Калифорнию» мы едем вместе и обнимем друг друга любовью без всяких