Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!. Юлия Славачевская
Может, и мне в золе и саже вываляться, а потом искупаться? – рассмеялась рыжеволосая дебелая прачка, глядя на меня огромными лучистыми глазами и не проявляя ни капли зависти, лишь искреннее материнское одобрение.
Я, находясь в фазе полнейшего обалдения, промолчала.
Прачка шутливо вздохнула, лукаво подмигивая.
– Да только, боюсь, не поможет! – Скомандовала: – Ладно, налюбовалась, и хватит. Платье я тебе сейчас найду. У меня есть одно, которое хозяйка до родов носила. Их много было, но те все парча да шелк, а это простое, утреннее. На тебя как раз будет, думаю.
Я повиновалась, как автомат.
В кладовке, куда меня привели, оказался целый шкаф вещей, постиранных и аккуратно заштопанных. Мне выдали нижнюю рубашку и светло-серое платье с завышенной талией и кокетливым бантиком под грудью.
Не успела я полностью переодеться, как прибежала Милка.
– Саша, Сашенька, ты где? – вопрошала она, стоя прямо передо мной и не узнавая.
– Да вот же она! – подтолкнула меня прачка.
Горничная не поверила.
– Ты шутишь?! – Проморгалась. – А-а-а… Э-э-э… Саша?!! Ах! – выдохнула Милка, закатывая глаза и плавно оседая на пол.
– Эй, ты чего, подруга? – Я опустилась на колени и похлопала ее по пухлым щекам.
Девушка открыла глаза, потом зажмурилась и вновь распахнула их во всю ширь.
Гвинера пожелала мне удачи и удалилась, оставляя наедине с бесчувственным телом.
– Милка, вставай, хватит на полу валяться. Сама меня откормила, так что это твоя заслуга, – тормошила ее я. – «Ешь больше, ешь», и вот результат – десять поросят!
– Не может быть! Не верю! – причитала служанка. – Так сразу и такое! И так много!
– Ущипнуть? – обозлилась я на «так много». – Раз пять!
– Нет, спасибо, – отказалась подруга. Вспомнила, зачем пришла. – Тебя хозяин зовет. Велел в кабинет явиться, как только – так сразу.
– Ну так идем, раз зовет, – вздохнула я и пошла на заклание. Сдаваться.
Барон меня ждал в кабинете, в компании толстых канцелярских книг, глобуса на подставке и чернильницы с крышкой в виде головы неведомого мне рогатого зверя.
Я вошла, ссутулившись. Не поднимая глаз, остановилась напротив барона. Тот что-то писал перьевой ручкой в амбарной книге – тетрадью я этот толстенный экземпляр назвать не могу.
Дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я лениво рассматривала глобус.
Синие моря и океаны, коричневато-зеленая суша… Материки совершенно незнакомых очертаний, на полюсах белые снежные шапки. Увлекшись, я прикоснулась к шару. А когда повернула его, чтобы посмотреть с другой стороны, тем самым привлекла внимание хозяина.
– Итак, Саша! – начал он, откидываясь в кресле. – Ты кто?
– «Итак, Саша!» – повторила я. – Ваша милость, я тут немного изменилась, вы уж простите.
Барон Летгар выдохнул, поморгал на меня удивленными глазами, потер лоб и задал умный вопрос:
– Почему?
– Почему – изменилась или почему – простите? –