Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!. Юлия Славачевская
тут вокруг полыхнуло так, что глазам стало больно. Ой! Опять вспышка! Это что еще за напасть?
Резко закружилась голова, и я прислонилась спиной к стене камина, чтобы не рухнуть. Но это не помогло. В глазах чередовались вспышки одна за другой, в ушах появился странный низкий гул, и я вполне ожидаемо потеряла сознание.
Когда пришла в себя – первое время не могла понять, где нахожусь. Но подкатившая к горлу дурнота поставила все на свои места. Мне казалось, что дом слегка шатается. Стены причудливо извивались, пол мелко дрожал под ногами. Я скользнула бездумным взглядом по потолку и стенам, перевела его на безнадежно испачканное платье… и тут пришла новая волна тошноты.
Мне стало невероятно худо: сознание плыло, ломило виски… Резко заболел живот, горло сдавило, будто удавкой. Кожа, казалось, горит. Словно все нервные окончания воспалились одновременно.
Неожиданно припадок закончился – голову отпустило, боль в теле постепенно ушла. Я поднялась на дрожащих ногах. Но интуитивно чувствовала: это еще далеко не все. И оказалась права.
Мое тело внезапно налилось свинцовой тяжестью. Онемение, начинаясь от пальцев ног, медленно поднималось к груди. Я не могла пошевелить даже пальцем, ноги словно приросли к камням, становясь с ними единым целым.
А потом воздух вокруг меня начал светиться, в голове вновь прояснилось, и только жжение в груди, разгорающееся все сильней и сильней, не давало сдвинуться с места. Те эмоции, что сжигали меня еще недавно, ушли. Спокойная, отрешенная, я ждала третью волну.
И она пришла…
Волосы змеями зашевелились на голове, приподнимая чепец. Шпок! – и лиф платья стал мал. Фух! – тело потяжелело.
Горячий шар искал выход, бился о ребра на уровне желудка, словно засланный Чужой, и медленно двигался вверх. А потом у меня «сорвало крышу» – я вытянулась как стрела, раскинула руки и, запрокинув голову, беззвучно завопила. Огненный столб-вопль могучим драконом вырвался из моего рта прямо в каминную трубу. Секунд десять я чувствовала себя Лилу из «Пятого элемента».
«Ух ты! – успела подумать. – Сейчас Брюс Уиллис меня поцелует, и мы спасем мир от темной силы. В капсуле. Угу… дурдома».
Но вместо этого, как только иллюминация закончилась, труба содрогнулась, и толстый слой жирной сажи, годами копившейся в ней, полетел вниз, покрывая меня с головы до ног, как фата невесту. Я едва успела захлопнуть рот и зажмуриться. Обидно, да?
– Убью трубочиста! – прошипела сквозь зубы, отряхиваясь как собака.
Отряхивание помогло мало, и я, красивая, как смерть, и черная, как жительница знойной Африки, вышла из камина, моргая и отплевываясь. А потом с ужасом увидела, во что превратился читальный зал.
Вот это выхлоп! Сажа была повсюду: на прекрасном ковре, который мне так нравился, на дорогих диванах и пуфиках… Даже белые шторы почернели в попытке сдержать пылевую атаку, но буря все равно вырвалась на волю и черной тучей вылетела во двор. А в сердце урагана стояла вся такая из себя гламурная я и боялась шевельнуться.
По коридорам