Незримые Академики. Терри Пратчетт
что сначала ей придется выбрать, какую пару надеть». С трудом верится, что у женщины, имеющей возможность выбирать, может быть лишь одна пара туфель. Поскольку Истина – богиня, у нее наверняка большой ассортимент обуви. Удобные сандалии для простых истин, сабо для универсальных, подкованные гвоздями сапоги для неприятных и, возможно, шлепанцы для самоочевидных. И прямо сейчас нужно было понять, какого рода истиной он собирался поделиться с коллегами. Чудакулли решил, что его вариант – это не «вся правда и только правда», а «ничего, кроме правды», в каковом случае истина обходится без излишней честности.
– Ну, ну, и что же он сказал?
– Патриций откликнулся на мои разумные аргументы.
– Да? И в чем засада?
– Ни в чем. Но он хочет, чтобы правила были более традиционными.
– Каким образом? Они и так… доисторические!
– А еще он хочет, чтобы университет все это возглавил, притом как можно скорее. Господа, в городе примерно через три часа состоится матч. Я предлагаю пойти и посмотреть. И по такому случаю советую вам надеть… штаны.
Спустя некоторое время Чудакулли вытащил часы – старомодные, с бесенком внутри и, разумеется, неточные. Он поднял золотую крышечку и принялся терпеливо наблюдать за маленьким созданием, которое передвигало стрелки. После того как бурные протесты не прекратились спустя полторы минуты, он захлопнул крышечку, и негромкий щелчок произвел эффект, который было бы невозможно достигнуть никаким криком.
– Господа, – внушительно произнес аркканцлер. – Мы должны принять участие в народной игре, поскольку, смею заметить, вышли мы все из народа. Кто-нибудь из нас в последние двадцать-тридцать лет хотя бы видел, как играют в футбол? Полагаю, что нет. Нам нужно чаще бывать за стенами университета. Я не прошу вас сделать это ради меня или даже ради сотен людей, которые работают, чтобы гарантировать, что в пределах университета голод не поднимет свою уродливую голову. Да, есть много других уродливых голов, что правда, то правда, но кушать хочется всегда. Мы, собратья-волшебники, – последняя линия обороны против всех ужасов, которые могут обрушиться на Анк-Морпорк. И ни один из этих ужасов далеко не так ужасен, как мы сами. О да. Даже не знаю, что случится, если волшебники по-настоящему проголодаются. Поэтому давайте сыграем. Я прошу вашей помощи во имя сырного ассорти.
Чудакулли первым бы признал, что бывали в истории и куда более благородные призывы к оружию, но аркканцлер хорошо знал свою аудиторию. Ответом ему было ворчание – впрочем, волшебники склонны ворчать, даже если им скажут, что небо синее.
– Как насчет ленча? – подозрительно спросил профессор самых современных рун.
– Мы поедим пораньше, – сказал Чудакулли. – И мне сказали, что на матче продают просто… восхитительные пироги.
Истина, стоя перед своим огромным гардеробом, выбрала черные кожаные сапоги на шпильках, чтобы преподнести такую бесстыдную… правду.
Натт уже ждал – с гордым, хоть и встревоженным видом, – когда Гленда вошла в Ночную Кухню. Она заметила его, только