Гидеон из Девятого дома. Тэмсин Мьюир
белели крошечные фигурки – сотни, тысячи фигурок, – глаза которых как будто следили за каждым. Когда Гидеон в детстве приходилось проходить через эти ворота, она кричала, будто ее убивали.
Нижние ярусы оживали. Свет был уже хорошо заметен. Девятые выбирались из своих келий после утреннего созерцания и направлялись к молитве, а челядь Дрербура готовилась к предстоящему дню. Их ждало множество торжественных и бестолковых ритуалов. Гидеон выбросила мешочек из-под каши и села, держа меч на коленях. Протерла его лоскутком ткани. Оставалось сорок минут.
И вдруг неизменный утренний порядок Девятой изменился. Первый колокол зазвонил снова: ДЗЫНЬ… ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ… ДЗЫНЬ.
…Гидеон наклонила голову, прислушиваясь, и поняла, что вцепилась в рукоять меча. Колокол прозвонил двадцать раз. Сигнал к сбору. Скелеты зашуршали снова, послушно отбрасывая кирки и мотыги, чтобы последовать призыву. Они потекли вниз по ярусам. Временами на них натыкались хромающие фигуры в грязных черных одеждах и ломали кости. Гидеон снова взяла меч и лоскуток: попытка неплохая, но она не купится.
Она не подняла взгляда, когда тяжелые шаги зазвучали уже на ее ярусе, когда заскрежетала ржавая броня, когда послышалось пыхтение.
– Тридцать полных минут, Крукс, – сказала она, трудясь над клинком. – Я сняла его тридцать минут назад. Ты что, правда хочешь, чтобы я сбежала? Мать твою, да ведь и правда хочешь.
– Ты обманом заказала шаттл, – пробулькал маршал Дрербура, славный в основном тем, что казался куда менее живым, чем некоторые официально мертвые. Он стоял перед ней и громко возмущался. – Ты подделала документы. Украла ключ. Сняла браслет. Ты обманула этот дом, украла его имущество, воспользовалась тем, что принадлежит ему.
– Крукс, мы же договорились. – Гидеон повертела меч, посмотрела, нет ли на нем зазубрин. – Ты ненавидишь меня, я тебя. Просто отпусти меня без боя и покойся с миром. Найди себе хобби. Напиши мемуары.
– Ты обманула, украла, воспользовалась. – Крукс вообще любил глаголы.
– Предположим, шаттл взорвался, а я умерла. Какая жалость. Крукс, дай мне перерыв, прошу. Я подарю тебе журнальчик… «Лучшие сиськи Пятой». – Увидев негодование маршала, она поправилась: – Ладно, беру свои слова назад. Нет такого журнала.
Крукс надвигался на нее неотвратимо, как ледник. Гидеон перекатилась в сторону, а его древний кулак врезался в землю, выбив из нее вихрь пыли и камешков. Меч Гидеон проворно вложила в ножны, а ножны подхватила на руки, как младенца. Отскочила прочь, увернулась от сапога и огромных ручищ. Крукс, конечно, почти уже умер, но он был чудовищен. Каждый его кулак как будто состоял из тридцати пальцев. Он был стар, но ужасен.
– Расслабься, маршал, – сказала она, хотя в грязи лежал вовсе не маршал. – Еще немного, и тебе может понравиться.
– Ты слишком много болтаешь, Нав. Чужая собственность не разговаривает. Чужие долги молчат. Я терпеть тебя не могу, но ты принадлежишь мне, ты моя вещь.