Гидеон из Девятого дома. Тэмсин Мьюир
не стала скрывать удивление:
– И о чем же ты хочешь объявить?
– А тебе разве не интересно? – без улыбки поинтересовалась Преподобная дочь.
Повисла тишина. Гидеон выдохнула сквозь зубы, героическим усилием воли бросила документ и отошла.
– Не-а, – сказала она и с интересом отметила, что черные брови Госпожи дрогнули. – Я пойду своим путем. И не собираюсь лезть в Дрербур ради тебя. Черт, да я не полезу в Дрербур, даже если ты вызовешь скелет моей матери, чтобы он станцевал мне джигу.
Харроу сжала в кулаки руки в перчатках.
– Ради бога, Сито! Это великолепное предложение! Я даю тебе все, чего ты хотела! Все, о чем ты бесконечно скулила без всякого стыда и не удосужившись даже подумать, почему тебе это не положено! Ты ставишь мой Дом под угрозу, ты позоришь моих людей, ты врешь, обманываешь и крадешь, ты прекрасно все это знаешь… ты омерзительная мелкая дрянь!
– Терпеть не могу, когда ты ведешь себя как ущипнутая за задницу монашка. – Гидеон искренне сожалела в этой фразе только об одном.
– Хорошо же! – фыркнула Харрохак, мгновенно беря себя в руки. Она начала выбираться из своих длинных, богато украшенных одежд. Человеческие ребра, которые она носила поверх мантии, застучали, засияли белым на черном. Крукс вскрикнул от страха, когда она принялась расстегивать маленькие серебряные пряжки, но она остановила его жестом. В Гидеон поднялась волна жалости и отвращения, когда она поняла, что делает Харроу. Та снимала костяные браслеты, зубы, которые носила на шее, маленькие костяные сережки в ушах. Все это она сгрузила Круксу в руки, а сама вышла на посадочную площадку, дрожа. В перчатках, сапогах, рубашке и брюках, коротко остриженная, с искаженным гневом личиком она вдруг стала сама собой: отчаявшейся девчонкой моложе Гидеон, маленькой и слабой.
– Слушай, Нонагесимус, – сказала Гидеон, выбитая из равновесия и встревоженная. – Кончай уже. Не делай… что ты там собиралась делать. Отпусти меня.
– Ты так просто не уйдешь, Нав, – сказала Харрохак. Подбородок у нее дрожал.
– Пнуть тебя на прощание?
– Заткнись! – рявкнула Госпожа Девятого дома и добавила жутким голосом: – Я меняю условия. Честный бой…
– И я ухожу безнаказанной? Я не дура.
– Нет. Честный бой, и ты уходишь с патентом. Если я выиграю, ты сходишь на сбор, а потом уйдешь с патентом. Если проиграю – уходи прямо сейчас. С патентом.
Она подхватила пергамент с земли, вытащила из кармана перо, сунула его в рот. Оно вышло из щеки, покрытое кровью. Очередной трюк, решила Гидеон.
Харроу подписала документ. Пеллеамена Новенариус, Преподобная мать Запертой гробницы, Госпожа Дрербура, правительница Девятого дома.
– Это подпись твоей матери, – заметила Гидеон, чувствуя себя очень глупо.
– Я не собираюсь подписываться собственным именем, идиотка. Вся игра потеряет смысл.
Гидеон видела красноту в уголках ее глаз. Розовые белки человека, который не спал всю ночь. Она