Пейзажи этого края. Том 1. Мэн Ван
вы можете съесть полверблюда – но вы до сих пор у моста околачиваетесь! Почему не выходите в поле работать? Ну да, я знаю, вы скажете, что вчера выходили. Как же так можно! В самое горячее время для земледельца! Даже конь – если это хороший конь – рвется скакать на поле битвы, а не валяться в пыли на солнышке весь день. Разве не видите, не слышите, что ревизионисты, реакционные элементы, землевладельцы-негодяи пытаются разрушить наше светлое завтра, и разве ваша лень – не помощь им в их черном деле? Направьте вашу кипучую энергию на дело полезное – поля коммуны ждут вас!..
Самым старым в этой большой бригаде был Салам. Он и сам не знал, сколько ему лет; помнил только (ему рассказывали), что в тот день, когда он родился, дул сильный ветер и зеленые абрикосы начинали желтеть. Бабушка Цяопахан говорила, что была еще молодой девушкой, а Салам уже ходил с длинной бородой. В Седьмой бригаде Салам работал лесничим. Солнце еще не вставало, когда он уходил в лесную полосу на работу и оставался там до вечера. Он не только поливал деревья, рыхлил землю, белил стволы, но еще и следил – особенно в это время года, – чтобы чьи-нибудь ослы или козы не обгрызали кору с деревьев: в мае она сочная, в ней много витаминов, и если какой-нибудь безответственный хозяин не уследит за скотиной, то посадки могут серьезно пострадать. Он и за деревьями смотрел, и к прохожим присматривался. Салам знал всех местных жителей. Ему достаточно было беглого взгляда, чтобы понять: этот вот спешит по делу, а вон тот просто так прогуливается. Он останавливал каждого, с кем, как он считал, следовало поговорить: рассказывал, что не надо верить сплетням, не надо поддаваться панике, а надо успеть как следует сделать все срочные сельскохозяйственные работы в весенний сезон, не пугаясь ревизионизма. Само слово «ревизионизм» было для него труднопроизносимым и малопонятным, как он ни старался им овладеть; а уж «Второй интернационал», «Каутский» и «социалистическая демократия» – это вообще было покрыто густым туманом. Но дед придумал способ победить нехорошее слово. Повторяя его и так и эдак, он переделал его на свой лад и всех уговаривал «не бояться развя-зиз-ма». Салам выговаривал это звучно и по слогам, чем вызывал веселый смех у слушателей. Старик и сам был доволен, что коверкает это опасное слово и делает его нестрашным, неопасным, а, стало быть, вносит свой немалый вклад в общую борьбу с этим явлением.
И еще Дауд, кузнец, и Санир, начальница женского комитета. И еще Жаим, замначальника бригады, и его жена Зайнаф… Они постоянно вели работу, разъясняли, уговаривали, спорили, доказывали. Они, с одной стороны, терпеливо вели агитацию, а с другой – прислушивались и присматривались к людям, чтобы понять их настроения, чтобы отыскать следы вражеской деятельности.
Но где же самый активный из всех активистов, где наш старый добрый Абдурахман? Погодите минуточку…
Рассказывая о том, какими обыкновенными, но важными делами занимался в этот день костяк бригады, мы, конечно, не должны забывать о Лисиди.
Бывший двор помещика Махмуда