Планета исчезающих слов. Лика Владимировна Керенская
многолетняя битва между Севером и Югом, в которой без малейших сомнений победил Юг, предводитель южан, высокий человек с лицом пророка, повернулся к зажатому между камней мечу, и глаза его были как пустые глазницы. Он уже сделал шаг, когда между ним и мечом встала женщина и слово в слово повторила ему все те огненные слова, которым он поразил сердца северян. В этих словах был не только гнев, отлитый в безукоризненно смертельную форму. В них была и великая боль за свой народ и вообще людей, и призыв к покаянию, и жажда справедливости, и жгучая горечь от мысли о том, что из-за чьей-то ненасытной жадности ему предстоит умереть.
Она ничего не пропустила. Она готовилась к этому дню. Собрала всё, что известно о законе, все самые мелкие подробности. Обнаружила, что есть лазейка, которой никто давно не пользуется. Что если ты отдаёшь чужой опыт, твой остаётся с тобой. Но для этого надо было овладеть особой техникой – слушать, не впуская чужой опыт в глубину своего сознания, не делая своим. Потом она училась запоминать длинные тексты. Заучивала с листа целые трактаты. Была готова к тому, что учить с листа труднее, чем с голоса, особенно любимого. Чтобы вместить в сознание книжные оболочки слов, нужно огромное умственное напряжение. И ещё большее, чтобы их удержать, чтобы они не рассыпались сухой сморщенной кожурой и не разлетелись как от ветра. У неё получилось!
По мере того, как она говорила, его глаза наполнялись жизнью. Он выпрямился и расправил плечи. Народ заворожённо смотрел на обоих. Они стали такой парой, каких ещё не бывало на той планете. Они ничего не боялись терять. Он пел ей песни о любви, а она одним взглядом
возвращала ему потерянный опыт. Она шептала ему ласковые слова, а он касался рукой её лица – и память о всех ласках мира возрождалась в её сознании.
Им пытались подражать. Развернулось целое движение "За свободу самовыражения". Недолго оно продержалось. Довольно скоро рискнувшие обнаружили, что в парах один из отдающих постепенно начинает невосполнимо пустеть. Даже в тех, что, считались гармоничными, вскоре
поселялся страх, и кто-то один начинал закрываться. Неосознанно, незаметно даже для себя. Потом страх накрыл всех. Собственно, с этого и началась Эра Уныния, наша эра».
Мы вышли из транса и грустно слушали окончание его речи.
«Жизнь наша в целом неплохая, мирная. Вы знаете, что воинов сменили дипломаты, больше похожие на бухгалтеров. Домохозяйки готовят еду, мастеровые что-то производят, рождаются дети, которые очень быстро учатся молчать. Только во всём сквозит страх и тоска, точит всех, особенно талантливых. Сейчас даже музыка перестала спасать. Её как будто стали бояться. Она острее заставляет чувствовать неполноту и несвободу.
У нас начались кожные, нервные и сердечные болезни. Некоторые сходят с ума. Пока не понятно, к чему это приведёт, но вы наверняка знаете, что стали появляться странные дети, которые вроде бы читают мысли. Их боятся. Но есть люди, которые считают их предвестниками нового мира. Я уже стар. И не увижу, что из