Повезет!. Игорь Амосов
не обиделся. Съел один из двух беляшей и смотрит влюбленными глазами. Второй быстро исчез в моем пустом животе – и все! Теперь домой! Но я уже жалею о содеянном, паника охватывает меня и тоскливо сосет под ложечкой, – «Что же я наделал? Что же теперь будет?», душа от страха ухает вниз, и стучится сердцем в животе.
Я обхватил голову руками, и зажмурился. Равнодушный ветер задувает в правое ухо, по спине бежит вода, меня трясет от холода и непонятного чувства стыда. Преступление, я совершил преступление! Вот оно.
– Эй, парень…– слышу я голос. – На, возьми!
Я открыл глаза и увидел своего отца. Это он и не он. Рядом со мной отец, но моложе и без следов алкоголизма на лице. Я опешил и сжался.
Но в руках у него пакет с беляшами и он сует его мне:
– Не наелся ведь, возьми! Больше ничем помочь не могу, крепись парень, дальше будет легче… – он потрепал меня по голове, погладил щенка.
Щенок словно узнал его, затанцевал и закружился и заскулил от радости. Затем незнакомец ушел, смешался с серой массой людей, будто его и не было. А я сидел, вздрагивая от неожиданности, словно увидел привидение, и оторопело ел беляши, не забывая подкармливать щенка, который смотрел в толпу, выискивая глазами растворившегося в ней человека.
А дальше было убийство. Мое убийство. Сначала была дорога, увязавшийся за мной Дружок, как я окрестил щенка, вечереющие улицы города, от этого не становившиеся менее людными, холод, который не было уж сил терпеть, и дождь, который не думал даже прекращаться. Потом была захламленная, провонявшая помоями и табаком прихожая. И моя слабенькая надежда на благополучный исход, ведь я ребенок и верю еще в чудеса. А вдруг забудут, куда меня посылали? А вдруг? Да и тот молодой человек, так похожий на отца, сказал, что будет легче. Но чуда не случилось, потому, как потом был тот мой отец, что пьянь подзаборная и хочет похмелиться.
Из родительской спальни, хрипло кашляя, бормоча сквозь замятую бороду ругательства, водя красными глазами в полумраке квартиры и трясясь каждой клеточкой тела, он выполз, и пошел ко мне навстречу, с протянутой рукой, как бы собираясь взять то, чего так долго ждал. Но мне нечего было вложить в эту руку. От страха и предчувствия я сжался, втянул голову в плечи и зажмурился.
– Где? – прохрипел он так близко, что я почувствовал его зловонное, угарное дыхание.
– Я потерял деньги…
На мгновение разлилась тишина. Немая, пропитанная электрическим напряжением тишина. Я приоткрыл один глаз. Отец тяжело дышит, он не верит, он осознает. И в этот момент угораздило меня икнуть. А вместе с икотой вероятно от ужаса ожидания расплаты – отрыжка. Предательский дух только что съеденных беляшей, невидимым лазутчиком, залетел в ноздри отца. И он все понял.
– Жрал? – он так близко, что борода его щекочет мое лицо, а я отстраняюсь, как привык поступать, когда он бьет меня и смотрю будто со стороны. Слышу собачий лай, это Дружок почуял неладное и пытается защитить.
– Это еще что? – шипит отец, и со всей своей непохмеленной силы, бьет собаку в живот. Дружок визжит, прячется в