Клад. Алан Черчесов
оставить им все?
– Зато – без себя.
– И страну, и язык, и историю?
– Только страну и, на время, историю.
– Ну а как быть с цветком? Что молчишь?
– Да пошел ты!
– Переохотилось? То-то же!..
Когда выхода нет, остается единственный выход: свой крохотный мир. Его символом и путеводной звездой для супругов отныне была Невозможка.
– Вот бы и нам так уметь расправляться с нахлынувшей нечистью!
– Неужели из этой холеры кто-то способен опять сотворить красоту?
– Вряд ли на нашем веку.
– Мы словно дрейфуем в малюсенькой лодке. Кругом все клокочет, трещит, а под днищем у нас полный штиль. Точно ухнули в море бочонок с мазутом.
– И надраили палубу.
– Капитан, задрай люк!
– Уггыррумм. Уггыррумм. Уггыррумм… Интересно, надолго поможет?
– Не думай об этом. Живи день за днем.
– Я живу.
– Мы живем.
– Кое-как выживаем.
– Нам они не указ.
– Нам никто не указ.
– Только совесть.
– И страх.
– Прекрати!
– Недавно заметил, что люди визгливей смеются, а вот говорить стали тише. И громче молчать.
– Это когда не кричат.
– Представляешь, у нас под архивом начнутся раскопки.
– Чего это вдруг?
– Пробежало шу-шу про какой-то туннель.
– Что-то унюхали, или это кротовый инстинкт их науськал?
– Навроде того. За последнее время кротов наплодилось немало. Не успеют кого-то уволить, кроты тут как тут, обживаются: новенький столик с замочком, сафьянные папочки, пристальный взгляд, анекдотцы, часы на сапфире и лощеные рожи. А еще непременно в комплекте – одеколончик с ветивером.
– Хоть пахнут приятно.
– Стараются пахнуть, но сквозь духи́ источают амбре свежевымытой пакости. Въелась им в самые поры. Не мужики, а путаны!
– И многих из ваших уволили?
– Только с осени выперли семь человек. Вручили им волчьи билеты, и поминай как звали. Будто все в воду канули.
– Ты что же, искал?
– В общем нет.
– Молодец.
– Да подлец я.
– Нигде не подлец. Был бы ты подлецом, дослужился б до замначотдела.
– Мне это не нужно.
– Нам это не нужно.
– Спасибо тебе.
– И тебе.
По новой весне в город нагрянули орды назойливых мух. Лица прохожих окрасились в мелкие крапины, затем поголовно укутались в марлю, так что снующие толпы напоминали ораву безликих пришельцев, обложенных высыпью кори.
– Я сделал открытие!
– Валяй.
– Человек человеку не друг. И не всегда даже волк. Человек человеку – инопланетянин.
– Смешно.
– Фундаментально! Потянет на Нобеля.
Перед тем как войти из подъезда в квартиру, приходилось отряхиваться, брызгать в волосы из распылителя и подлезать под москитную сетку, прикнопленную к косяку. Помогало не очень. Спасал наторелый в убийствах цветок-Караваджо. Истребив занесенную с улицы гнусь,