Магиер Лебиус. Руслан Мельников
древко. И – замирает на краткий миг. Острие длинного меча опущено и смотрит вперед. А затем – резкий выпад навстречу скачущему противнику.
Всадник с обломком копья в руке напарывается на заточенную сталь. Падает вместе с седлом, с опутанными ремнями и взметающимися, подобно диковинным крыльям дильжами. Меч голема обрушивается сверху вниз, добивая. И не спасают прочные турнирные латы. От такого удара не спасут даже они.
Новый противник. Слева. Спешит, пока тяжелый меч не поднят вновь. И успевает. Почти. Копье направлено в левую руку голема. Но копье не попадает в подвижную конечность. Только слегка скользит по шипастому налокотнику. Рука же…
Стальная рука – безоружная, однако сама по себе являющаяся грозным оружием – сдергивает рыцаря с седла. Бросает на землю. Голем наваливается сверху всем своим весом, сжимает пальцы, вминает защитный подбородник в горло противнику. Обезглавливает – не острым металлом, но чудовищным давлением. Отрывает голову.
И – еще один остландский рыцарь. Уже справа. Налетает на согбенную груду железа, используя благоприятный момент. Разогнуться, размахнуться для верхнего удара у голема времени нет. А потому он просто рубит мечом понизу. Падает конь с отсеченными ногами. Всеми четырьмя. Катится по земле всадник. Но длинный клинок дотягивается и до него.
Очередная пара нападающих. Еще два напрасно сломанных копья. И вновь голем рубит мечом и цепляет пальцами-крюками. Меч половинит остландского барона. Пальцы хватают графскую руку. Барон разваливается надвое. Рука графа отделяется от тела.
Крики, лошадиное ржание, звон металла, грохот падающих тел.
А голем уже поднимается с колена, встает на ноги и шагает… нет – бежит по ристалищу, громыхая железом, навстречу отставшим рыцарям.
Если кто и испугался, если кто и пожелал остановиться, – теперь уже поздно. Разогнанные для копейной сшибки кони не останавливаются сразу. Противник – вот он уже, совсем рядом. И свернуть в огороженном ристалищном коридоре, проскочить стороной, уйти от длинного меча в длинной руке нет никакой возможности.
Ни малейшей.
Меч голема снова описывал смертоносные дуги, и фонтаны крови брызгали аж за ристалищную ограду. Стальная человекоподобная махина переступала через трупы и куски трупов, через умерших и умирающих.
Только последнему из остландских поединщиков – графу Альберту Клихштейну удалось-таки, бросив копье, осадить коня. С пронзительным ржанием обезумевший жеребец вскинулся перед големом на дыбы.
Впрочем, это не спасло Клихштейна. Острие вражеского меча все же достало… Сначала открытое брюхо графского коня, а после – уже на земле – и самого Альберта.
Потом пришел черед поверженных, но еще живых. Немногих уцелевших в этой бойне. Раненых, искалеченных, оглушенных, сбитых с седла… Тех, кто еще шевелился. Голем добивал их быстро и методично. И изящной мезирикордии[9] для этого ему не требовалось. Победитель использовал свой громадный меч, действуя им со сноровкой
Мезирикордия – длинный граненный кинжал, так называемый «кинжал милосердия», используемый рыцарем для умерщвления поверженного противника.