Начало. Педагогическая повесть о детстве. Анатолий Крикун
рек и ручьев, а весь этот год как самый неурожайный из-за жары послевоенный год, когда колхозникам пришлось вспомнить про прошлые голодовки. Мать моя – пятый в семье ребенок, рано ушедшего из жизни от бесчисленных ранений в годы войн и трагического случая, моего деда, произвела меня на свет с помощью бабки -повитухи, которой оказалась моя бабушка родившая сама семерых – за семь лет супружеской жизни, так как фельдшер неизвестно где застрявший из за непролазной дороги добраться вовремя не смог. Появился я на свет с громкими воплями и эти вопли, как говорила мне мать, почти беспрерывно продолжались несколько месяцев. Первый год жизни был голодным – половина страны не знало вкуса хорошего хлеба и почти забыли вкус мяса. Воинская часть, в которой служил отец, находилась недалеко от деревни, и красивый украинский парубок-парень познакомился с пригожей сероглазой медсестрой Юматовского санатория, где моя мать с подругами из деревни, спешно окончившими во время войны курсы медсестер, работала, помогая тяжелораненым и видела столько страданий и горя, что ее воспоминания для меня- уже повзрослевшего, врезались в память на всю оставшуюся жизнь, как – страшное свидетельство той стороны – войны где нет геройства, а есть- трагедия и боль. Слёзы, слёзы, слёзы! Письма из госпиталя родным, от тяжело раненных искалеченных войной солдат, написанные дрожащей рукой на бумаге омоченной слезами, застиранные побуревшие от крови бинты, второй или третий раз шедшие на перевязку, перестиранная и заштопанная одежда (рубашки, гимнастерки, шинели и ватники), где остались отметины от пуль и осколков, Бессонные дежурства сутками… и как подарок судьбы редкие танцы в воинском клубе, где ее и приметил отец, а может, она его выделила среди других кавалеров. Я этого так и не знаю – какая была у них ранняя любовь, но плод ее четверо детей, где я оказался первенцем, а последней после еще двоих братьев стала наша общая любимица сестра, которая появилась на свет, когда матери пошел пятый десяток лет. Первым, и, как мне кажется, самым любимым был- я, но то же, я уверен, думают и мои братья с сестрой в отношении себя. Наверное, я так думаю еще и потому, что в первый тяжелый год в полной мере своим рёвом оправдывал и свою фамилию по отцу -«Крикун», который вместе с матерью подарил мне не только жизнь, но и двух изумительных бабушек и,к сожалению – ни одного деда. Мать и отец, как военнообязанные, были на службе, детского сада не было и со мной много занимались бабушка, которая уже от потерь и жизненных невзгод плохо ходила и жила вместе с младшей дочерью. Чтобы мать могла в голодный год кормить меня – болезненного, оттого, наверное, и крика много было- молоком; отец часть офицерского пайка выделял жене, но от этого молока не появлялось и спасала любимая тетя, работавшая дояркой на колхозной ферме и в маленьком медицинском пузырьке приносившей молоко в котором замачивали хлеб, тем и кормили меня. Тетя была младшей из четырех сестер в рано овдовевшей