Ханморская Древучесть. Анна Гутиева
Троп и Силь остались валяться в траве, обессиленные от приключений.
– Ах, судьбинушка моя! – причитала Бабу. – Ах, я горемычная!
– Я сейчас оглохну, – мрачно пожаловалась вторая голова Фонлы первой.
– У меня на ее слезы аллергия, – всхлипнув, сморщилась та, – вот гляди, в носу щипит, а теперь еще из глаз потекло.
– Давай-ка прикроем твою плесень, старушка, – ласково сказала первая голова Фонлы и очень осторожно когтями повязала замызганную тряпицу на глаза Бабу.
– Так-то лучше, – облегченно вздохнула вторая голова, – а то у меня, глядя на нее, сердце разрывается.
– Еще бы звук убавить, – задумалась первая.
Друзья следили за странными действиями этой парочки. Силь поднялся и крикнул:
– Что это было? В смысле с домом.
Бабу простонала и ничего не ответила. За нее сказала одна голова Фонлы:
– Древост.
– Древост? – вскочила Душаня.
– Тебе что, каждую букву разжевать и в уши напихать, чтобы тупых вопросов не задавала? – зашипела на нее Фонла.
– А ты не ори, птаха! – заступился Силь.
– А ты сейчас тоже птахой станешь, если я тебя швырну с обрыва, – не осталась в долгу птица.
– Что за бред вообще творится? – вскричал Троп, стуча полыхающим кончиком хвоста о землю так, что во все стороны летели мелкие камни и пыль.– Какая-то тупая нелепость: все эти грибода, сон про грапп, захлопнутых на поле-тарелке, которое не пойми как держится на ветвях спящего древоста, чокнутая Бабу и жуткая Фонла, и у обоих раздвоение личности.
– Зато мы встретились, – спокойно вставил Силь.
– Это все она виновата, – зловеще прошептала Бабу себе под нос.
И хотя на обрыве назревала крупная ссора, все разом замолкли и обернулись. Старуха, пошатываясь, поднялась на ноги, сорвала повязку с глаз и, тыча трясущимся пальцем в Душаню, направилась к говорившим.
– Триста лет назад древоки разбудили древостов. И сегодня ты проделала тот же трюк. Откуда ты вылезла? Как ты очутилась в Мире? В моем лесу?
– Но как вы смогли усыпить древоста и спрятать от Мира… и, главное, зачем?! – удивленно воскликнул Силь, вставая между Душаней и костлявым пальцем Бабу.
– Да, Бабу, будь добра, расскажи. Очень уж интересно послушать, – пророкотал древост, в один шаг переступивший Беспамятный лес и теперь возвышающийся в долине перед обрывом.
Ему пришлось сильно согнуться, чтобы разглядеть своих собеседников. Он был похож на дерево, на чьих ветвях покоится небосвод, а корни опутывают землю, не позволяя ей рассыпаться.
«Найди древостов, они все исправят», – шептала себе Душаня, пока со страхом разглядывала исполина. Но, увидев его маленькие зеленые глаза, с доброй усмешкой щурящиеся на счастливую Бабу, Душаня успокоилась. Старуха, схватив лохмотья юбки, со всех ног ринулась к обрыву, поближе к древосту. Фонла фыркнула, не одобряя бурных чувств, и успела ухватить старуху за концы длинных волос.
– Ах,