Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950. Алиса Коонен

      Затем выход…

      Толпимся все перед выходом на сцену… Тут же и Василий Иванович в облачении митрополита157… Какое поразительно интересное лицо!.. Какая красивая, благородная фигура… Белая суконная до пят рубаха внизу, сверху что-то вроде плаща из лилового канауса…

      На голове белый клёп158…

      Изумительно идет к нему этот костюм!..

      Родной мой! В тебе, в одном тебе мое счастье!

      Руки заплетаются.

      Глаза слиплись совсем…

      Другое настроение…

      В комнате гам и шум невообразимый…

      За столом целое общество – Черемисия160, Братушка [С. С. Киров], Грибунин161, Александров162 и наше «приятное трио»163…

      Все разместились: столик маленький, нескладный…

      У каждого перед носом [стоит. – зачеркнуто] какая-либо посудина с чаем – у кого стакан, у кого кружка, чашка… Ложка – одна на всю братию… Из-за сего неудобства [масса. – зачеркнуто] много смеха, спора, недоразумений. На середке стола – горка «[нрзб.]», на бумаге – колбаса и масло, тут же коробка с конфектами. Это подарок – гостей…

      Лампу сдвинули совсем на бок, и того и гляди она свалится…

      Разговор очень оживленный и веселый.

      «Развлекающие элементы» – Грибунин и Александров стараются вовсю164…

      Шутки, остроты сыпятся градом…

      Александровские мимика и жесты доводят всех до исступленного хохота.

      Поминутно то одна, то другая выскакивает из‐за стола, не будучи в состоянии проглотить [глоток. – зачеркнуто], [взять] в рот глоток чая, и, отмахиваясь руками, бежит в угол, откуда возвращается [оттуда. – зачеркнуто] через несколько [минут. – зачеркнуто] секунд успокоенной, хотя все еще со слезами на глазах…

      Черемисия сравнительно степеннее других, зато Братушка выходит из себя…

      Улучив момент, он отчаянно встряхивает космами и заводит, покрывая весь гам, такую высокую ноту, что барабанная перепонка едва выдерживает…

      В комнате значительно нагрелось…

      Яркий веселый огонек в камине придает уют и тепло…

      Радостно, хорошо и беспечно…

      Чувствуется, что всем весело, у всех на душе ясно, просто и беззаботно! Там где-то, далеко-далеко в маленьких уютных комнатках – тишина, покой… Мама сидит за работой и от времени до времени перебрасывается [отдельными] фразами с Цибиком165, который тут же работает, важный и степенный…

      В столовой папа за одиноко горящей лампадкой раскладывает вечный пасьянс. Никогда не сходящая глубокая дума на лице… Глаза смотрят грустно-грустно…

      О чем он постоянно и так напряженно думает?166

      Тетрадь 3. 26 августа 1906 года – 19 марта 1907 года

      [Более поздняя запись]:

      «Бранд».