Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950. Алиса Коонен
[сентября 1906 г.]
Погода стоит холодная, сухая.
Воздух такой морозный, крепкий. Это хорошо действует на нервы.
Последние дни вообще чувствую себя хорошо (кроме вчерашнего урока с Вахтангом [Мчеделовым]). Много бодрости, энергии, желания работать.
Лель понемногу налаживается. Дай Бог, [только. – зачеркнуто] чтоб вышел хорошо!
Сегодня читала Ивану Михайловичу [Москвину], он сказал, что тон – верный. Работать, работать!
С Василием Ивановичем вижусь хотя и часто, но говорю не очень много.
Впрочем, недавно был и длинный разговор, относительно уроков Самаровой и ее самое… Малоинтересный…
Знаменательного было только то, что, когда мы проходили вместе через сцену, я задела головой за какую-то декорацию, и Василий Иванович очень нежно погладил мои волосы, а когда спускались с лестницы перед уборными, – положил мне руку на плечо тоже так мягко, нежно…
Такой простой, умный, талантливый. Господи! Найдется ли второй такой человек на всем земном шаре?!
Чувствую, как с каждым днем чувство растет и крепнет; делается таким глубоким, серьезным… Неужели это конец? Иногда меня ужас берет, когда я подумаю о будущем. Так и жить всю жизнь одинокой, без ласки, тепла?
Целую жизнь – одной!
Да, это ясно…
Он – последняя страница моей жизни170…
Василий Иванович болен – инфлюэнца.
Немного тоскливо.
Работаю хорошо. Лель – налаживается! [Дай-то Бог! – зачеркнуто.]
Целыми днями в театре – то занимаюсь, то так просто толкусь.
Все бы ничего, только одно сосет немножко: когда была генеральная 3‐го акта171, Василий Иванович не подошел ко мне, не поздоровался и за кулисами быстро прошел мимо, как будто не заметил.
Что это значит?
Сегодня опять как-то нескладно…
Утром была в театре.
Тоскливо там, скучно…
Станиславский о чем-то говорил со Стаховой172, и она сияла…
Это тоже как-то скверно отозвалось на настроении…
Быть может, ее оставят при театре. Она – уже почти готовая актриса… Хотя чего мне-то, собственно, печалиться? Кажется, не рассчитываю играть в Художественном театре…
Куда уж нам…
А все-таки, против воли, обидно как-то…
Точит что-то…
Василий Иванович все болен…
Завтра полная генеральная173. Будет ли он?!
Радость моя, мое солнышко…
Братушка [С. С. Киров] арестован174.
Бедняга…
Сегодня была последняя генеральная. Театр был битком.
[Страшно было ужасно. – зачеркнуто.]
Волновались все до сумасшествия.
Кажется, хорошо сошло175.
Послезавтра открытие176. – Что-то будет?
Сегодня
…