Враг у ворот. Петр Борисович Гришин
складах, мы что есть силы, понеслись обратно к кладбищу. Джеймс глянув на часы заорал, что надо торопиться. Сзади перекрывая рёв сирен, послышался надрывный вой двигателей. Что-то просвистело в воздухе и тут же земля, тяжело ухнув, ушла у нас из под ног. Едва устояв, я обернулся. Сминая колючую проволоку, с южной стороны, на территорию складов, с грохотом ворвались два средних танка Т-3, позади них виднелись камуфлированные борта нескольких грузовиков. Наша вылазка явно довела фашистов до белого каления. Мы, петляя, разбежались в стороны, давая друг другу хоть маленький, но всё же шанс выжить.
Снайпер, дав на прощание очередь в сторону надвигавшихся танков, перемахнув через мешки с песком, понёсся к спасительному кладбищу. Я улыбнулся собственной шутке – впервые, наверное, человек с радостью оказался бы на кладбище чем в каком-либо другом месте.
Я практически успел добежать до покинутого снайпером укрепления, когда с танков открыли пальбу из пулемётов. С остановившихся подле складов машин, высыпали автоматчики, рассыпавшись веером, они также открыли огонь по нам. Силы были явно не равны, минута, может чуть больше и мы вместе с укрывшимся неподалёку Джеймсом, будем мертвы. Танки неторопливо приближались, безостановочно строча из пулемётов так, что мы даже головы не смели высунуть из-за мешков с песком.
Они явно намеревались раздавить нас гусеницами. Я попробовал выдавить один из мешков, но они были слишком тяжелы. Рокот моторов был уже в каких-нибудь двадцати метрах, как вдруг, земля, вздрогнув, ушла у меня из под ног, несколько мешков, обрушившись сверху, намертво вдавили меня в утрамбованный снег. На мгновение я даже потерял сознание.
Когда очнулся вокруг царила полная тишина, я почувствовал, как чьи-то руки, ухватив меня за шкирку, вытягивают из-под завала. Это был Джеймс. Он что-то кричал, я видел, как открывается его рот, выпуская огромные клубы пара в морозный воздух, но, вокруг царила гробовая тишина. Вытянув наконец меня наружу, Джеймс со всего маху ударил меня по лицу, боли я не почувствовал, но это меня хоть как-то отрезвило. Медленно, словно во сне я перевёл свой взгляд с орущего что-то мне Джеймса, туда, откуда на нас секунду назад двигались танки.
Наверное, я не смогу забыть это да самой гробовой доски, может потому что это был первый раз, когда я увидел столько трупов, мгновение назад бывшими живыми людьми со своими мыслями и желаниями. У каждого из них была семья, были отец и мать, были мечты уходящие за предел этой войны.
На месте складов зияли огромные, полные исковерканных обломков, воронки; везде пламя и дым, непроглядной пеленой застилавший всё в округе. Один из танков валялся перевёрнутый на боку, весь объятый пламенем, второй ещё двигался, но вскоре и он затих. Дуло его орудия было искривлено под неописуемым углом, огонь медленно лизал топливные баки.
Но самое страшное было чуть дальше, там, где высаживалась из грузовиков немецкая пехота: оторванные конечности, обрывки одежды, исковерканное оружие