Враг у ворот. Петр Борисович Гришин
Третьим был доктор Л. Джексон, он должен был присоединиться к нам в Нормандии, близ местечка под названием Сен-Ло, куда нас доставит самолёт Королевских ВВС.
Я дочитывал последние листы, когда дверь без стука отворилась, пропуская грузную фигуру полковника. На нём была военная форма защитного цвета, но без знаков отличия.
– Вы ужинали Пол? – крайне удивлённый столь нейтральным вопросом, я
машинально кивнул. – Ну, тогда процесс мышления у вас должен работать отменно!
Улыбнувшись своей шутке, он притворил за собой дверь: подойдя к тумбочке,
уселся на неё, закурил сигарету и молча уставился на меня, показывая, что готов меня слушать.
– Фотографии Михаила, они настоящие? – полковник, выпустив клуб дыма, кивнул.
– Он сделал их лично.
Я аж привстал с кровати, до самого последнего момента я надеялся услышать, что это мол
дезинформация, утка – дабы навести возможного врага на ложную цель. Но сейчас, видя озабоченное лицо полковника, я понял, что, то, что лежало в конверте, и показал мне Михаил, было чистейшей воды правдой. Правдой, в которую верили все, за исключением меня.
– Но, этого не может быть! Если немцем, или кому либо ещё удастся сотворить такое, он станет ни
больше ни меньше – Богом!
– Считайте, что они уже сотворили, – полковник слез с тумбочки. – Осталось малое, не дать им
стать, как вы точно подметили – Богом.
Глянув на часы, он протянул руку, показывая что б я отдал ему конверт.
– Уверен вы уже ознакомились с ним. – он снова глянул на часы. – В три вылет, в час за вами зайдут.
Сунув пакет под мышку, полковник молча вышел, оставляя меня, совершенно обескураженного, в
одиночестве переваривать всё, то, что здравомыслящий человек, не задумываясь, принял бы за тяжёлый бред душевнобольного.
00:57 спец. Авиабаза Британских ВВС 28 июля 1944.
Я не спал. Дверь тихонько приоткрылась, незнакомый мне военный с нашивками сержанта, увидев, что я не сплю, козырнув, молча махнул мне рукой, показывая, что пора.
Мы вышли, поднялись по лестнице на верх и, пройдя мимо полусонного дежурного, покинули здание.
На улице дул пронзительный ветер, по небу, подсвечиваемому снизу мощными прожекторами наземной обороны, плыли размытые тела дождевых облаков. Я глянул на часы, было две минуты второго, навряд ли вылет состоится сегодня, в такую погоду не то, что б лететь до Омахи, до Лондона, наверное, не дотянешь.
Выйдя на взлётную полосу, мы, миновав ворота с обеих сторон затянутых колючей проволокой, подошли к дверям длинного барака. С двух сторон от двери находились сложенные из бетонных блоков брустверы, откуда на нас мрачно глядели дула тяжёлых пулемётов. Послышался окрик, сержант, придержав меня рукой, вытащил из кармана сложенный лист бумаги. Из-за бруствера вышел лейтенант, молча пробежал глазами по тексту листка, придирчиво оглядел меня, и махнул рукой, показывая,