И пусть весь мир под дождем. Ева Женев
удалось освободиться от штукатурки, как будто стряхнули с себя ненужную шелуху и вздохнули с облегчением.
На одной из стен штукатурка местами сохранилась, но стоило ее задеть, и пласт тут же отваливался.
Сильвия прошлась вдоль стены, помогая ей скинуть шкуру. Нужно было только прикасаться ладонью, и толстый верхний слой отваливался сам, падая Сильвии под ноги.
А глазам открывалась прятавшаяся под ним годами кирпичная кладка.
Сильвия погладила бурые кирпичи, провела пальцем по серым дорожкам скреплявшего их цемента. Прижала к стенке ладонь, впитывая ее шероховатость, влагу, пыль.
И вдруг стена прогнулась под ее рукой, стала гибкой, пластичной. Как мокрая глина, пластилин, что-то такое. Ладонь проваливалась, проходила прямо вовнутрь стены. Сильвии стало не по себе, она отдернула руку.
Перед ней снова была обычная кирпичная кладка.
Но в голове, перед тем зрением, которое включалось, когда она рисовала, явственно проявилась картина.
Город приветствовал ее. Еще он говорил: «Не бойся».
– Вообще-то это было жутко, – делилась Сильвия своими ощущениями с До. – Как в триллере. Только наяву.
– А ты бы предпочла не заглядывать за пределы Твердого мира, да? – подначивал ее До.
– Ну не так же!
– А как?
– У тебя вот более лайтовый вариант. Прижался спиной и смотришь картинки.
– Это смотря какие картинки, – рассмеялся До. – Мне иногда такое показывают. Прямо в голову. Ничего, со временем привыкаешь.
– Отличная перспектива.
– Сильвиа, с тобой случилось чудо, что совершенно нетипично для Твердого мира, заметь. А ты жалуешься, ноешь. Не стыдно вообще?
– Силь-ви-я. Ударение на первый слог.
– Для улиц нужно имя покороче. Придется сократить. Будешь Си.
– Почему это Си?
– Сама говоришь, ударение – на первый слог.
Так Сильвия стала еще и уличным художником Си.
Художником, способным слышать голос города и рисовать на его стенах окна в другой мир.
Стрит-арт увлек ее по-настоящему, затянул в сети городских улиц и говорящих на особом языке стен.
Все чаще она присоединялась к ночным вылазкам До.
До предпочитал работать баллончиками.
Она – фасадными красками, с помощью кистей и валиков.
Даже на огромных работах – муралах, занимавших целый фасад дома, мир Сильвии получался словно отраженным в какой-то невидимой водной поверхности.
– Смотришь на стену, а как будто в воду. Как будто можно зайти, нет, нырнуть туда, в твой рисунок, – говорил До, рассматривая ее мурал на торце дома с крыши соседней пятиэтажки. – Как ты все-таки это делаешь, а?
Иногда они рисовали вдвоем. Если стенка подходила обоим, если легко складывался общий эскиз, и если город просил их обоих о новом окне – одном на двоих, они это делали.
Совместные работы подписывали двумя нотами. Си и До.
Две закорючки нот в углу рисунка.
Рисовали по ночам, с высокой приставной лестницы, которая была