И пусть весь мир под дождем. Ева Женев
много времени проводишь на воздухе.
– Что Вы хотели?
Надеялась, что прозвучит вежливо. Получилось так себе.
Гость поднес к губам полосатую кружку и отпил кофе.
Губы у него четко прорисованы. Тоже обветрены слегка, на верхней даже небольшие трещинки, с запекшимися полосками крови внутри. Но контур ровный.
Гость сделал длинный медленный глоток.
Кофе проходит по горлу, шея напрягается, становится виден кадык. Адамово яблоко.
В художке рассказывали, что название произошло из библейской легенды. Ева угостила Адама яблоком, и оно застрял у него прямо в горле. Адам подавился яблоком с древа познания.
– Тебя зовут – Силвиа? – спросил он, когда адамово яблоко снова утонуло, исчезло. Когда он благополучно проглотил кофе.
– Сильвия, – поправила она.
Подбородок разрезают две продольные черты, точно такие же, как на лбу, между бровями. Видно даже через щетину. Они как будто отразились на подбородок со лба. Отражение лба на подбородке.
– Желтая картина. Там, в кафе, в центре, за углом, на углу, в углу… Это… твой рисунок?
Ее картины были выставлены в нескольких галереях. Но он говорил про ту, что висела в кофейне, на углу 3-ей Северной и 7-й Западной.
Сильвия написала ее пару лет назад, для Томаса, хозяина заведения.
Томас был частым посетителем одной из галерей, где Сильвия регулярно выставлялась.
Каждый раз, когда он не обнаруживал там какую-то из ее картин, по случаю продажи, Томас сокрушался и воспринимал уход картины как личную трагедию.
Он подолгу стоял, уставившись на пустое место на стене, где привык видеть проданную уже картину, печально мотал кудрявой седой головой из стороны в сторону и что-то бормотал себе под нос. Как ребенок, который вернулся домой после прогулки и не обнаружил на месте любимую игрушку, – родители отдали соседскому ребенку, мол, ему нужнее.
Галеристы рассказывали, что Томас каждый раз выбирал картину Сильвии, откладывал деньги на покупку, но скромных доходов от кофейни не хватало даже на авансовый платеж, который позволил бы ее зарезервировать.
Узнав о таком интересе Томаса к ее работам, Сильвия заглянула к нему в кофейню. Галеристы дали адрес и посоветовали заказать двойной эспрессо, обязательно с кардамоном.
Кофейня у Томаса была крошечная. Угловое, треугольное помещение с барной стойкой и четырьмя высокими столами. Но запах.
Так пахнет настоящий кофе. Правильной обжарки, правильного приготовления. Без примеси металла и пластика кофемашины. Томас варил кофе сам, в толстостенных джезвах. Медные джезвы разных мастей, от наперстка до среднего ковшика, стояли на полках, висели за его спиной. Они полностью закрывали стену.
Томас выбирал из множества нужную, руководствуясь только ему известными принципами.
К кофе он подавал еще что-нибудь – соленый миндаль, бруснику в сахарной глазури, кофейные зерна в шоколаде.
Томас выдвигал один из ящичков антикварного деревянного комода, стоявшего позади него, у той же стены с джезвами. Запускал в ящичек латунный