И пусть весь мир под дождем. Ева Женев
слез со стремянки, чуть не грохнулся, удержали, и отбежал к барной стойке – смотреть на результат.
Вдруг замер, застыл, как будто что-то увидел там, внутри картины, и снова заплакал. Сильвия сначала испугалась за него, но потом увидела, что это слезы радости. Значит, все хорошо.
– Желтая картина – твой рисунок?
Сильвия вернулась мыслями в мастерскую, к странному парню с красно-белой кружкой в руке.
– Кто дал вам этот адрес? – спросила она.
Сначала разберемся, что ты за птица, а потом уже будешь задавать свои вопросы.
– Хозяин того заведения. Где картина.
– Томас?
– Наверно, да. Наверно, Томас. Он дал.
Если адрес дал Томас, значит, у ее гостя должна быть и записка от него. Томас не мог направить к ней человека просто так, без объяснений. Тем более такого… необычного, одетого с ног до головы в мусорные мешки.
Гость непонимающе смотрел на ее протянутую руку. Потом встрепенулся и стал шарить по одежде, на которой не было карманов, откуда они там возьмутся.
Сильвия наблюдала за его бессмысленными потугами, медленно отпивала кофе из своей кружки. Что же с тобой делать, приятель?
– Как я не подумал, – незнакомец прекратил поиски и, кажется, пытался оправдаться. – Вломился. Напугал, наверно, да?
Сильвия коротко кивнула. Да, вломился. Да, напугал немного. По большей части своим видом. Продолжай.
И он продолжил.
Стал снимать штаны-мешки. Прямо перед Сильвией, действительно, что уж мелочиться.
Под мешковиной оказались джинсы. В джинсах карманы. В карманах нашлась и записка от Томаса. Расчехлившийся гость тут же протянул ее Сильвии, и стал зачехляться обратно.
Сильвия с искренним удивлением наблюдала за его манипуляциями, потом не выдержала, спросила:
– К чему эта маскировка?
Гость пожал плечами, потом ответил:
– По привычке. Прячусь.
– В бегах?
– Вроде того.
В центре шеи снова вынырнуло адамово яблоко. Кожа лица подозрительно меняла цвет. Неужели покраснеет?
Сильвия развернула записку.
Томас многословно извинялся и просил Сильвию «не быть к парнишке слишком строгой». Еще было написано, что о цели своего визита он сообщит ей сам.
«Парнишка» – усмехнулась про себя Сильвия. Последнее утверждение зачитала вслух и всем своим видом показала, что ждет объяснений.
Гость отпил кофе и сообщил:
– Мне нужно знать, как ты делаешь это.
– Делаю что?
– Рисуешь.
– Художественная академия. Пять лет.
– Нет, – рассмеялся он, замотал головой, – этому там не учат.
– Тогда не понимаю.
Он развел руками, пытаясь что-то показать, объяснить. Не получалось. Тогда огляделся по сторонам. Его взгляд остановился на холстах, составленных на полу вдоль стены. Там было все подряд – законченные картины, только начатые, брошенные.
– Можно? – спросил он, показывая глазами