Кремль спокойствия. Ирина Тихолоз
в свои экспериментальные пространства, которые в итоге были признаны искаженными. Настало время прибрать свои поломанные игрушки, а ты бесповоротно закостенел и упорно не желаешь вливаться в новый вселенский поток. Я понимаю, что ты старший из всех нас, но была уверена, что старческий маразм – это исключительно земное понятие.
Амирани как бы процитировал несколько моих последних фраз и ответил:
– А чем тебе это не эксперимент?
Лицо Первотитана застыло в неожиданно доброй улыбке, и я ощутила, как на мгновение тяжесть его присутствия бесследно исчезла, а на ее месте промелькнуло светлое, какое-то отеческое чувство. Вероятно, что-то подобное испытывает умудрённый опытом родитель, умиленно, но не без доли раздражения наблюдая раннюю уверенность подростка с первыми, но пока еще ложными проблесками зрелого ума, способного принимать верные решения.
Я видела, как этот порыв неконтролируемо возникает у Амирани из самой древней глубины его изначально светлой души, и этому порыву даже удалось мельком проблеснуть сквозь многочисленные наросты «мускулов». Первотитан сам не ожидал такой реакции и, как только заметил, что я уловила скудные лучики его сути, резко ответил мне двойным ударом своей и без того невыносимой тяжести, водрузив на свое лицо гримасу отвращения от собственных порывов и от меня, как от причины их возникновения.
– Да все что угодно можно назвать экспериментом, – ответила я, – если захотеть оправдать свое желание сосредоточить всю вселенскую волю в своих руках. Тебе не кажется, что это глупо – пытаться отобрать все у того, кто тебя создал, и частичкой которого являешься ты сам? Зачем тебе непосильная власть Абсолюта? Ты уверен, что сможешь, как Он, беспрерывно создавать все это мироздание? Ты даже своих перекрывал еле контролируешь!
Амирани издал нечто похожее на такой силы и масштабов смех, который не смог бы войти ни в одни земные описательные рамки любого из языков.
Когда от него перестали исходить сотрясающие пространство волны титанического глумления, Амирани будто бы опомнился.
– Хотя ты права.
Его внимание направилось куда-то в даль собственной памяти.
– Возможно дело в том, что я старший из вас всех.
Амирани задумчиво замолчал, и я заметила, как сознание Первотитана пробирается сквозь невообразимо густые мемориальные дебри, казалось, будто бы бесконечных событийных вспышек, пока в его глазах не промелькнул отблеск самого яркого эпизода. Его частичку на мгновение удалось разглядеть и мне.
Я увидела бесчисленные волокна, собранные на одном конце в пучок, словно художественная кисть, рукояткой уходящая в священную, но игриво, в чем-то даже кокетливо непроникновенную, но так тоскливо и тепло манящую самое сердце моего существа бесконечность. Казалось, будто другой конец кисти был измазан в красках всех мастей и сортов, но после я заметила, что каждое из волокон