Понкайо. Евгения Минчер
небесам все же не придется для этого разламываться. Поверь, Макс вовсе не плохой человек. Но ему слишком часто говорили обратное. Мол, и пользы от него никакой, и в жизни он ничего не добьется, и на уме у него одни драки, и натура у него звериная, и кончит он тюрьмой. Макса легко понять… когда его нет рядом. Но стоит ему раскрыть рот, и его хочется придушить. Он доводит меня до белого каления больше, чем кто-либо другой, но человека надежнее и преданнее я не встречал. Если бы пришлось, я бы не раздумывая доверил ему свою жизнь.
– Это очень серьезное заявление, – тихо заметила Лола, не поднимая глаз.
– Но так и есть, я не преувеличиваю.
Глава 9
Лоле потребовалось немало времени, чтобы все обдумать. Исповедь о пареньке, озлобленном и одиноком, потерявшем себя после трагичной смерти отца, взволновала девушку. Она продолжала прокручивать в голове эти две истории: как Максим сходил с ума, переживая утрату, как едва не соскользнул в пропасть и спустя несколько лет, спасенный любовью Руслана, в свою очередь подхватил друга. Где бы девушка ни находилась и что бы ни делала: ехала в автобусе или ждала на остановке, выкладывала из коробок книги, убиралась в квартире или без сна лежала в постели, – она не переставала об этом думать. Такая необыкновенно крепкая привязанность была незнакома Лоле и оттого притягивала еще сильнее.
После этого она стала ловить себя на мысли, что ей хочется лучше узнать Максима. Она перестала его избегать. Пересекаясь с Максимом в гостях у Руслана, девушка украдкой наблюдала за ним, когда была уверена, что он не поймает ее с поличным. Она выискивала в нем оттиски внутренних шрамов, но видела только сломанный нос, вечные складки между бровями, неизменную привычку поджимать губы и метать глазами искры. Максим никогда не улыбался и не смеялся. Лола уже начала сомневаться, знает ли он, что это такое.
В присутствии других девушек, с которыми заглядывали к Руслану многочисленные приятели, Максим не менялся. На приветствия едва отвечал. Нередко чья-нибудь спутница, пользуясь всеобщим гвалтом, под шумок пыталась увлечь его приятной беседой, но Максим отваживал всех без разбору. Он приходил один и уходил один. Когда просили подвезти, отказывал и даже не искал причины – просто «нет» или «вызови такси». Он не гнушался открыто выражать недовольство. Колкости отпускал во всеуслышание, но только если собеседник тоже говорил открыто. Он не выбирал выражений и не делал поблажек, не переносил самолюбования и на корню обрубал дешевое бахвальство, но никогда не прерывал человека, на самом деле знающего толк в поднятой теме. За все время Максим ни разу не перебил и не высмеял Руслана. Если их мнения в чем-то расходились, друзья не препирались, не наскакивали петухами, как это бывало в компаниях, не кричали. Максим не обрывал его на полуслове, не кривил губы в усмешке, как с остальными. Руслан высказывался до конца, и Максим его слушал. Победа Руслана в споре никак не отражалась на товарище. Максим не обижался и не злился, даже не менялся в лице, он признавал – в присутствии других