Разбудить цербера. Евгений Пышкин
видел твои метания, но безмолвствовал. Ты думаешь, что я жесток? Вовсе нет. Я жалел тебя, но молчал, хоть и видел все. Сейчас же говорю тебе, все не напрасно. Не напрасны твои мучения и бесприютность. Ты чувствовал в себе силы великие, многогранный талант свой и добродетели. Ты вопрошал ко мне. Знай, слова дошли до сердца моего. Ты произнес: «Раз даны дары мне эти, значит, жизнь моя имеет высший смысл?» «Да», – отвечаю тебе. «Кто я?» – задал ты себя вопрос. Ты сравним с ним, который жил в земле палестинской, но если так, то где он, где место его? Неужели он был первым и последним? Вот, что мучило тебя. В этом ты боялся признаться. Соразмерим ли он и ты? Нет, скажу я, все ложь. Ты понял и пришел сюда, чтобы окончательно испытать веру свою в него. Я говорю истину: он не тот, за кого себя выдавал. Слышу твой вопрос: не являлся ли человек, умерший на кресте, самозванцем? Вовсе нет. Он великий учитель и не более этого, не сын он мне, но ты – сын мой истинный. Ты – единственный продолжатель дел моих на Земле. Вот что должен был ты понять, вот почему на мгновение обезумел ты, поколебалась вера, сомнения, как голодные хищники, растерзали тебя. Я же утверждаю столп новой веры.
Габриель приподнялся со скамейки, и мысли его стали легки. Он произнес:
– Так и есть, господи. Ты отец мой. Говори и я исполню завет твой. Как смешон я, наверно, в минуту помешательства. Затмение нашло на меня и, как безумный повторял: нет, нет, не было его, не рождался он от девы непорочной, не случалось чудес и проповедей, никто не видел воскрешения, умер он. Умер, сгнил в гробнице как простой смертный.
– Да, сын мой, да. А теперь ступай домой и пусть успокоится душа твоя, но помни, ты должен принести людям благоденствие – вот цель жизни твоей.
– Да, я все понял. Тот, умерший на кресте, хотел быть исправителем человечества, он хотел объединить его добром. Я же буду утешителем человечества и объединю его благами.
– Иди, сын мой, и укажи всем открытый путь к благоденствию.
Габриель вернулся в дом. Сон сморил его, но на утро он поднялся полный сил и приступил к великому труду. Уединившись на месяц, Габриель, купаясь в потоке неиссякаемого вдохновения, создал книгу о великом пути, ведущем к процветанию.
Когда труд был закончен, он обозрел его и удивился: «Я ли это сочинил?» Но сомнения отпали. Он вспомнил там, во сне, стоял в беседке и губы шептали: «Ни хлебом единым жив человек. Нет одного хлеба, которым можно накормить пять тысяч страждущих. Это утопия. Я принесу людям много хлеба и для каждого. Всякий человек неповторим, поэтому каждый получит свой хлеб, и они возблагодарят меня, они принесут самое опасное к ногам моим – свободу. Ее в обмен на хлеб. Они скажут: „Возьми ее, но накорми нас“. Я не смогу отказать им, ибо я добрый и все прощающий. Щедрой рукой стану я раздавать блага, и они преклонятся предо мной. Будет всеобщее преклонение. У людей не будет идолов, кроме меня. Раньше люди склоняли головы перед богом, теперь же я его наместник на Земле. Раньше у них был Христос, теперь