Мемуары Эмани. Нина Ким
был вор. Ему говорили:
– Отдай вещи, пошутил и ладно.
Он смеялся и разводил руками:
– Фокус-мокус! – возвращал украденное и уходил с миром.
В тот поздний вечер он спрятался под кроватью в комнате. Знал, что все ушли гулять на свадьбу к соседям. Взрослые, услышав мой рассказ, облегченно вздыхали, что со мной ничего не случилось.
Тот чужой взгляд и жуткий страх душили меня во сне. Я задыхалась и просыпалась вся в поту.
Какое же детство без чужих садов и огородов? Наскоро поужинав, надевала черные сатиновые бриджи, рубашку свободного покроя и кепку, под которую запихивала непослушные кудри. Незаметно уходила из дома и бежала к друзьям-сорванцам. Над нами висело опрокинутое южное небо с огромными звездами. Таинственный свет струился сверху и растворялся где-то там, не доходя до нас. В том измерении все было таким манящим и далеким, что мы просто смотрели вверх и молчали. Нигде больше я не видела таких ярких звезд, как в том небе.
Потом начиналась бесшумная атака. Ловко перелезали через дувалы – глиняные заборы – и хозяйничали в чужих садах. Швыряли горстями зеленые яблоки с деревьев на землю, обдирали виноградники и все, что попадалось по пути. И это приводило нас в дикий восторг.
Расходились по домам далеко за полночь. Я тихо пробиралась на кудури – корейскую печь, – ложилась рядом с бабушкой и засыпала с ангельской улыбкой на лице.
Но был дом на окраине, который мы обходили стороной. До сих пор помню высокого мрачного хозяина со следами оспы на лице, его щуплую жену и незаметных детишек нашего возраста. По двору бегала овчарка, злобно лаяла и бренчала цепью. Дальше простирались кукурузные и хлопковые поля. Мы ныряли в темноту высоких стеблей, чтобы обойти этот дом, по пути рвали недозрелые початки, нащупав их между шершавыми листьями. Уходили медленно и бесшумно, но собака чуяла нас издалека и захлебывалась лаем.
Много лет спустя я приехала домой на каникулы. Мама пересказывала все новости, потом всплеснула руками и пошла к книжной полке. Зашуршала газетой, отыскивая нужную заметку. Хозяин того мрачного дома поехал летом в Крым. На пляже неизвестная женщина схватила его и стала кричать:
– Задержите его! Это убийца!
Оказывается, в годы Великой Отечественной войны он служил в ополчении крымских татар, перешедших на сторону фашистов. Был палачом в карательном отряде и отличался особенной жестокостью.
Вот такая история с яблоками из чужих садов и домиком на окраине.
В шестом классе я убегала в коридоре от Женьки Чуваева. Худой, белобрысый, мчится за мной и кричит: «Стой, Тян!»
Бегу и вижу – стоят математичка и моя классная, Зоя Борисовна. До сих пор помню их имена, лица и фразу: «Какая талантливая девочка, но какая невоспитанная!»
В тот же год было классное собрание вместе с родителями. Зоя Борисовна заглядывала в глаза мамам учеников и рассказывала, какие способные у них дети. Взгляд классной руководительницы скользил мимо меня, мои родители не ходили на собрания.