Поющие мусора. Андрей Дудко
новых звездочек.
– За звездочки! – заревели братья и дружно чокнулись над центром стола.
– За звездочки!
Я был предательски растроган, в таком состоянии со мной можно делать все, что угодно.
– Братья, – поднял я рюмку, – спасибо вам. Без вас я был бы не я!
Братва загудела, мы с Полканчиком выпили на брудершафт.
Сходили покурить. Три пропущенных от Светки. Задержусь, написал я ей.
Вернулись за стол, выпили. Взяли в руки по бутерброду с красной рыбой и принялись выяснять, кто в тире настреляет больше очков.
– Хуйня ваш тир, – пресек разглагольствования Дубальтовка, который стрелял хуже всех. – Учитесь на живых мишенях.
Пришлось признать, что полевая работа показательнее тренировок.
Полканчик быстро доел бутерброд, вытер носовым платком губы, потрогал усы, словно хотел проверить, на месте ли они, и весело посмотрел на нас.
– Мужики, – говорит. – Смотрю я на вас, и сердце радуется. Какую смену после себя оставляю. Какую поросль великолепную.
– Твоя школа, – сказали ему мы.
– А ведь кое-кто из нас, – покосился он на меня с Дубальтовкой, – еще и артисты.
– Да ну, брось, – сказали мы. – Любители.
Он сморкнулся в платок, рыгнул и перднул.
– Вы ничего не понимаете, – говорит. – У человека есть душа. И она поет.
Я подозвал официантку.
– Еще четыре бутылки.
– Пять, – сказал Полканчик.
Я быстренько пересчитал бабки.
– Четыре, – говорю.
– Пять, – повторил он. – Я плачу.
Братья возликовали.
– Вот это мужик!
– Полканчик, уважуха!
– Просто нет слов!
Захмелевший Полканчик довольно кивал головой и мусолил в беззубом рту шкурку от сала.
– Смиритесь, сегодня мы нажремся в говно, – сказал он.
Его слова подняли накал нашего воодушевления до немыслимой высоты, потому с того момента вечер стал комкаться.
Мы курили на входе и плевали под ноги. Сейчас стрелки часов показывали без трех минут шесть, а потом я смахнул пепел, дважды легонько стукнув пальцем по сигарете, затянулся, и уже – восемь тридцать.
Полканчик горел от возбуждения, он то садился на стул, то вскакивал и нервными, быстрыми шагами мерил ресторан.
– Кобыла, – дал он в ебало блондинке, которая случайно наступила ему на ногу высоким каблуком.
За нее поднялся представитель великого кавказского народа и принялся мутузить нашего бедного опьяневшего и ни на что ни годного Полканчика. Мы отбросили закуску и жадно нырнули в драку. Я вцепился в волосатую руку, но она все равно била Полканчику в нос, пока не хлынула кровь, двумя струйками на усы, и с них на подбородок, как у кровопийцы. После этого мы с братьями уже не церемонились и серией точных ударов уложили бандита на пол. Дубальтовка оттопырил ему ухо и пригвоздил вилкой к ковру. Я достал хуй и приготовился ссать, но Дубальтовка