Флорентийская голова (сборник). Владислав Кетат
был в Риме, только теперь на голове у него была ещё коричневая в мелкую клетку шляпа. Японец-китаец бросил короткий взгляд на Костантино, потом на меня, а затем снова на Костантино.
– Кто вы такой? – резко сказал он.
– Жидко насрал, убери за собой, – спокойно ответил Костантино.
Японец-китаец изменился в лице.
– Что ты сказал, козёл?
– То, что слышал, узкоглазый. Вали, откуда пришёл.
– Ватась-ва корэ-дэ мо таксан дэс![15] – прорычал японец-китаец и принял стойку, в которую обычно встают киношные каратисты (Ки-й-й-й-й-я!).
Костантино, как бы нехотя, тоже изготовился к бою, только его стойка больше походила на боксёрскую. Наступила небольшая пауза, за время которой противники пару раз перемялись с одной ноги на другую.
Стало понятно, что теперь они поглощены друг другом, и до меня им уже дела нет. Мне бы в тот момент собрать волю в кулак и уползти оттуда куда подальше, но ничего не вышло – казалось, я приросла к серому ковролину. Мне было плохо: болела грудь, сердце молотило и, в довершение ко всему, основательно подташнивало. Я только и могла, что смотреть, чем всё это закончится.
Честно говоря, своими собственными глазами настоящую драку я видела только один раз в жизни. Это было ещё при советской власти, году в восемьдесят восьмом – восемьдесят девятом, в моей родной школе. Дрались два моих одноклассника: Витя Рябов и Кира Котельников (разумеется, не из-за меня – я рылом не вышла – просто оказалась рядом).
Тогда всё было скоро и неуклюже: через секунду после того, как невысокий, но крепкий Витька заявил, что ни за что не оставит Ленку Зотову «в покое», правый кулак длинного и костлявого Киры со шлепком врезался в его левую скулу. Витька слегка покачнулся, но затем ловко нырнул под левую руку «Котелка», которой тот метил ему в ухо, и боднул головой туда, где заканчивается живот и начинается грудь, в так называемую «душу».
Уже лёжа на полу, сложенный пополам Кира издал невнятный, отдалённо напоминающий мычание звук, который и возвестил об окончании поединка. Победитель, отвесив побеждённому ритуальный «фофан», молча стоял рядом с телом, старательно растирая рукой скулу.
– Ты, главное, три сильнее, чтобы «фонаря» не было, – сказал Витьке подошедший Мишка Глебов, признанный специалист в этой области.
Драка японца-китайца с Костантино проходила совсем по-другому. Японец-китаец сделал резкий выпад (или как это у них называется), выставив вперёд ногу где-то на уровне костантинова живота. Костантино отпрыгнул в сторону и без замаха ударил японца-китайца левой рукой в голову, но тот присел, и удар пришёлся по шляпе (та мухой улетела туда, откуда появился её обладатель). Противники разошлись на несколько шагов, и всё началось снова – японец-китаец нападал, Костантино защищался.
Скажу по правде, зрелище завораживало. И тот и другой своё дело знали, и двигались как… как одетые в штатское бежаровские болеро. Да, это больше всего было похоже на танец. Дикий, но симпатишный. Я даже забыла про боль и тошноту, до того это было красиво.
Наконец,
С меня хватит! (яп.)