Racconto di un deficiente. Владислав Шерман
что лучше не сопротивляться наёмникам. Многие, уже не совершая противодействия, спокойно отдавали еду, одежду, деньги, зеркальца, серьги и прочие драгоценности. В качестве «поощрения» за покладистость, солдаты перестали насиловать, убивать, бить и просто всячески трогать мирян. Бывало, после грабежа очередной хаты, наёмники даже благодарили на своём басурманском языке её владельцев. Ну, или крыли бранью – те ведь всё равно не понимали.
Впрочем, всё «хорошее» рано или поздно кончается. Через некоторый промежуток времени к деревне верхом на лошади подъехал некий мужчина в сопровождении ещё двух конных, впряженных в телегу. Одет он был в похожем стиле с остальными ландскнехтами, но в разы краше, пышнее и дороже. Хотя куда уж тут? Все наёмники без исключений встали по струнке при виде его. Сразу видно – важная шишка, раз перед ним все ублюдки затряслись. Всадник вальяжно прошагал к своим, очевидно, подопечным. Лишь оказавшись на месте, он элегантно спустился со скакуна и, держа того за поводья, что-то шепнул на ухо одному из ландскнехтов. Тот возмущённо вскрикнул:
– Aber wir haben gerade erst angefangen! So viele Soldaten haben nicht gefickt!22
Спешенный всадник злобно глянул на своего подчинённого, оскалился. Даже Стефано, что лишь на секунду поднял взгляд, почувствовал пробежавший по спине холодок. Или это от зимнего ветра?
– Die Schweizer atmen uns in den Rücken, – обнажив зубы, рыкнул этот зверь, – Und ich möchte mich nicht mit diesem Abschaum außerhalb des Schlachtfeldes befassen23, – дополнил он себя, после чего незамедлительно влез с помощью стремян на лошадь. Пеший наёмник грустно вздохнул, развернулся и крикнул:
– Kapitän befahl zu beenden! – он резко ткнул пальцем в одного из подопечных, – Du! Jammern Sie nicht zu mir hier! Lass diesen Rotz für Neapel24.
Солдаты принялись собираться в одном месте. Они строились, складывали награбленное в телегу, переговаривались. Один из них, проходя мимо «шпионов», не постеснялся пнуть Стефано. Тот лишь буркнул себе под крючковатый нос, который покрылся морщинами от злости:
– Урод.
Наёмник повернул голову, но ничего не ответил. Понял ли он его? Без разницы, если честно. Капитан, следивший за процессией – хотя большее время он просто ковырялся в ушах и зубах – в один момент обратил внимание на израненных любовников, лежавших в луже из чужих испражнений и крови.
– Also sind sie Spione?25 – глядя сверху вниз, спросил он у подчинённых. Ему дали ответ на иностранном языке. Наверняка, это было что-то вроде «Они самые». Мужчина, носивший широкополую шляпу с двумя огромными перьями – белым и красным – доспех ¾, высокие сапоги, а за поясом два фитильных пистолета и моргенштерн, ещё раз смерил взглядом «лазутчиков». Его помощник спросил:
– Sollen wir sie aufhängen?26
– Nein, – моментально ответил капитан, – Genug mit ihnen27.
Ландскнехт кивнул и отвязался. Стефано исподлобья посмотрел на лидера наёмников. Он заметил его зелёные глаза и странную, растущую по бокам от висков до рта, бороду – чёрные бакенбарды. Всадник же осмотрел деревню.
– Leutnant, –
(нем.) Но мы только начали! Столько солдат не натрахались!
(нем.) Швейцарцы дышат нам в спину. И я не хочу иметь дело с этими подонками вне поля боя.
(нем.) Капитан приказал кончать! Вы! Никакого нытья здесь! Оставьте эти сопли для Неаполя.
(нем.) Так это шпионы?
(нем.) Повесить их?
(нем.) Нет. Хватит с них.