Трещина в могильной плите. Антон Алексеевич Семин
двух ее «теплых» слов.
– Спасибо. Такого мне еще никто тут не говорил.
Она по-прежнему улыбается, двигает древний стул, аккуратно в него садится. Складывает руки в замок и кладет их на колени. Глаза зеленые. Прическа – каре.
– Надо же! У вас есть патефон, Михаил!
– Разумеется.
Проигрыватель. Я называю его «проигрыватель».
– Хорошо, Михаил. Расскажите, чем вы занимались до того, как попали сюда. Это очень интересно.
Я смеюсь.
Очень интересно: тупорылый старикашка в доме для престарелых. Удивительно: что только он тут забыл?
– Вовсе нет. Почти вся моя жизнь кажется всем довольно скучной.
Делаю вид, что меня надо поуговаривать. Студентка соглашается на игру.
– Хм. В таком случае, о чем бы вы хотели поговорить?
– Ни о чем. Шла бы ты отсюда.
– Почему?
– Я так хочу. Вообще… У вас еще много времени впереди, и вы можете сделать что-то, что люди не забудут. У меня его нет. Это противно. Не о чем говорить.
– Сделать великое дело? – она слегка изогнула брови. Выглядело комично – также вела себя Кристина. Некоторые женщины считают это очень завлекающим жестом.
– Что-то типа того. Должно быть, кажусь старым маразматиком, правда?
– Нет, что вы. Я, – она замялась, – я всегда хотела стать знаменитой чем-то хорошим. Чтобы люди уважали тебя. А когда умрешь – поместили твое фото в учебник истории, – она весело рассмеялась, – это же круто!
Я улыбнулся, впервые за этот день. Когда-то я и сам мечтал попасть в учебники истории; вот только последний раз я такую мысль ощущал лет в двенадцать. Вот это вот чудо, наверное, еще лет десять так проживет. Мы выдержали неловкую паузу, и я заговорил первым.
– Да, пожалуй. Второй дубль… Чем вы занимаетесь? Как попали сюда?
– Я начинающая журналистка. В основном я ищу интересные истории, произошедшие много лет тому назад. Никто не хочет рыться в них, кроме меня. Я люблю общаться с пожилыми людьми, ведь у них всегда есть, о чем рассказать.
–Единственное, что я могу рассказать, так, например, то, что у нас сегодня один старикашка совсем сдох.
– А еще?
– Месяц назад бабка сдохла, – добавил я.
– А про вас?
– Да и я, – говорю, – сам когда-нибудь отъеду.
Алиса схватилась за голову. Тупые студенты, видимо, думают, что старики неспособны на подобные словечки. Ну-ну.
Я сжалился.
– Ну, вспомнил недавно один момент – это как в восемнадцать я впервые принял решение отправиться в другую страну. Случайно вышло так, что я отправился туда со своими худшими друзьями. Такие глупые были, ты бы знала. Начинающие журналисты, понимаешь?
Девочка пропустила мои едкие фразы и снова принялась за допрос:
– А сколько вас было? Где они сейчас?
Ну что за вопросы?
– Боюсь, что все они уже давно подохли, – в этот момент у меня неприятно защекотало под ложечкой, и я почувствовал, словно небольшой кусочек льда медленно тает у меня над головой. – Нас было трое.