Остров осени. Аркадий Драгомощенко
за белым забором
и улице,
А сам толком не знаешь –
К кому обращен этот шепот.
Прощай – говоришь снам, в которых
ты появилась…
О, какой странный сон вырос над нами!
Крыло и звезда были незримы тогда.
Впереди мерно машут крыльями птицы:
Дрозды, чибисы, дикие гуси.
Невесомость полнит тела, зрачок
разрывает безмерность отчаянья –
Всего не увидеть.
Вскипает вода, трепещут кроны деревьев,
раздвигается мир до пределов, доселе
неведомых
ни нам, ни ему самому.
И, точно шепот твой, в безмерности
солнечного луча
танцует бледная паутина,
предваряя милосердие льда.
Какой странный сон раскинулся над нами
тогда.
…Сидишь поздним вечером у лампы. На стеклах иней, тепло лампы щекой чувствуешь, а дым, слетающий с потрескивающей папиросы, спутанными нитями падает в свет. Как долго тает он у самой лампы, дрожит, растекается в тень, становясь тускло-серым, вялым, спутанным.
Слушаешь часы, следишь за однообразно-ломаной линией звука, бегущей сродни дыму, – так трогательно-тупо представило себе человечество время: хотя и нет начала, все же вера в начало сущего и времени живет… и течет время как бы откуда-то, куда-то.
Дым, словно жаркий песок, – подрагивает, а глаза давно закрыты, и в стене что-то шуршит. И впрямь песок, но не время, а все остальное.
И тек этот песок полувоспоминаний, полуразмышлений – всегда. Всегда, и не только мои пальцы пропускали его, а тогда еще было… а когда – тогда? Выдернуть бы руки, да так тепло у лампы, так кружит голову дым, так прозрачно-холодно, незрячи глаза, что и не вспомнить – что за песок… что за время… мороз? Зима?..
«Тень черепахи»
Зима уже давным-давно,
да снега нет
И пусто небо.
Лишь перья сизые прозрачных облаков
колышутся дремотно над заливом.
Залив в цвету смятенных голосов!
Так слышали: начнется день
и птица возвестит его начало.
Сколь ясно все!
Безгласны руки, воздух,
Как тонко серебрится здесь гранит.
Пусть будет так, как сказано, –
Вначале птица.
Зашевелится тень потом в зрачке,
И день великий без конца и края
сольется с пустотой зимы.
Из сборника «Торжество травы»
(1973)
Когда ветшает кровля и ветер беспрепятственно гуляет в стропилах, когда стропила, пораженные тленом, рассыпаются прахом, когда кладка стен расшатана временем и трещины разрывают камень, когда земля подступает к порогу – тогда наступает час торжества травы.
Со дня на день ярче тлеют в бессонном ручье
суставы воспаленных ветвей.
С каждым годом ослепительней
сочленения ветра в оцепененье стрекоз
в солоноватом ознобе крыла.
Ночь прошла, канула безвозвратно
в мокрую дрожь черных лип,
А мы с тобой одиноки, как безглазые дети.
Чем-то