Гостеприимная вода. Всеволод Воробьёв
через борт, крупную – берёт в подсачник. Два взмаха острым ножом и за борт летит голова, а вслед за нею кишки. А ещё конвульсивно трепещущаяся рыбина делает последний в своей жизни «прыжок» – в бочку. Вслед ей отправляется горсть соли, и можно плыть дальше. Интересней, когда на обеих дорожках клюёт сразу. Начинается суматоха, путаница, и над тихой утренней водой повисает, отражаясь эхом от стоящего в воде леса, замысловатый русский мат. Таких рыбаков мы не любим. Мы их, как бы, не замечаем. Мы выше этого и ловим спортивно, только на спиннинг. И обязательно в корягах, – чем трудней, тем интересней. А за это, как бы в награду, с нами случаются иногда разные приключения.
Хотя и тёмная, настоянная на торфе, была вода в береговой закоряженной части разлива, особенно в первые годы, но в ясную солнечную погоду мы всё же приметили, что иногда, при пустой проводке блесны от коряг, где держалась недоступная ни для сетей, ни для дорожки рыба, к лодке «бегают» за блесной окуни. И вполне на вид приличные, а то ещё и не по одному. Но это – иногда… А бывало, что они с жадностью хватали блёсны даже большого размера, срывались, не заглотив крупный тройник, и хватали снова… Всё это мы могли наблюдать потому, что старались ловить только на лёгкие колеблющиеся блёсны, которые можно было даже при не очень быстрой проводке удержать в верхних слоях воды. А чуть опустишь поглубже – почти неминуемый зацеп. Бывало, что промахнувшийся или сорвавшийся с блесны окунь подныривал под лодку, в тень. И частенько удавалось выманить его оттуда вертикальным подергиванием приманки у самого борта. В таких случаях он даже плотнее садился на крючки. Но иногда – бегут за блесной, и никаких попыток её схватить. Не добежав до лодки два-три метра, сворачивают в сторону или уходят в глубину. Однажды, в такой ситуации у меня под рукой оказалась лежащая в лодке поплавочная удочка и даже с насажанным на крючок окунёвым глазом. Закончив проводку и отложив в сторону спиннинг, я взял в руки удочку и сделал заброс в сторону не добежавших до лодки окуней.
Поклёвка была мгновенной, и я вытащил хорошего окуня. Поправил пожёванный глаз и, забросив снова, подцепил второго. Обрадованно сделал ещё заброс, но больше не клевало. Тогда, не вынимая лески из воды, пристроил под рукой удочку и взялся за спиннинг. Забросив блесну подальше, стал подматывать, ведя её так, чтобы она прошла рядом с поплавком. Как только блесна поравнялась с ним, тот нырнул. Включив тормоз на катушке, и оставив снасть в левой руке, схватил правой удочку и подсёк, одновременно поднимая левой рукой спиннинг, чтобы не дать блесне опуститься на дно, в коряги. И тут защёлкал катушечный тормоз – на блесну тоже села рыба… Представьте моё положение, – в каждой руке по удилищу, на каждом по рыбине, а тянут они в разные стороны. Кое-как правой рукой вывел из воды порядочного окуня, умудрился, не промахнувшись, опустить его в лодку, бросил туда же удочку. И сразу схватился за рукоятку тарахтящей как будильник, катушки. Но не успел сделать и пяток оборотов, как почувствовал зацеп. Видимо, рыба, уйдя на глубину, захлестнула леску за корягу. Ну, что ж – это не