Обманщица. Татьяна Чекасина
про строительство светлых и чистых панельных домов…
Небо лежит тёмной пропастью-напастью, и я живу под ним, словно похоронена под необъятной астрономической картой. Вот где пригодилась бы вера в Бога! Но у меня нет никакого выхода в другое духовное пространство. А старушка-то… Читает свою любимую книгу, чётко произносит слова, и мне всё больше хочется знать, какое оно было то, первое вещее слово.
Ощущая свою обречённость, взялась за новое произведение, которое, как и «Ной», возможно, не увидит свет. Капитально взялась. И, как странно: в душе – надежда, что сдвинется что-то, качнётся, какие-то весы перевалятся на мою сторону…
Глава вторая
На моей нынешней работе, которой я так поначалу радовалась, мне иногда кажется, что схожу с ума. Разговаривая с человеком, чувствую: мои слова, делаясь пустыми и звонкими, отлетают от невидимой оболочки вокруг этого человека. А я всё говорю, пустея с каждым словом. Знаю, что говорю напрасно, что закрыто для меня сердце этого человека, ан нет, – декламирую. В эти моменты смотрю на себя со стороны. Так сходят с ума, – думаю я.
Сегодня, идя седой дорогой на работу, оглядела округу. Одинаковые серые избы. От каждой крыши одинаковыми серыми столбиками восходит дым в серое низкое небо, где видна утренняя луна, скромная, выцветшая, уставшая после ночи. Я больше не сердилась на неё. Хорошо жить, – неожиданно сказала шёпотом. На дороге стая воробьёв расклёвывала навоз. Лошадь в инее у ресторана, с которого сегодня почему-то сняли часы с московским временем. Не столько ресторан, сколько станция. Собака, дрожа, смотрит жалобно, чёрная шёрстка осыпана снегом. На всю высоту и ширину пространства уже знакомый голос составительницы поездов:
– Станция Шатунская, седьмой – к локомотиву на второй путь! Станция Шатунская!
Дом, где я живу, стоит не на самом краю улицы. Край дальше, он пропадает в сумраке ёлок, часто натыканных в непробиваемые и не пробитые ни санями, ни лыжами сугробы. Су-гробы. Супротивные гробы. Настоящие гробы под землёй.
Я очень-очень нервная. Тяжёлые утра с гулом в голове от бессонницы, от писания по ночам. И весь день не могу избавиться от сверхчувствительности, доводящей до мучительных, патологических отношений с людьми. Мне, словно бы нестерпимы «очень хорошие отношения». Мало мне, если человек повёрнут ко мне положительной стороной. Зачем-то надо мне видеть людей в подлостях. Какой-то голос нашёптывает мне, что у всех есть свои лазейки, ходы и закоулки. Но, по-моему, ещё несносней те человечки, что просты, как огурцы. Сколько бы ни притворялись они сложными, очевидно: сверху обтекаемы, внутри – одни глупые семечки. Но, скорей всего, люди тут не при чём. Просто, сама я – невротичка, недовольная собой. Отлично понимая, до чего ничтожным людям выкладываю себя, продолжаю рассыпать перед ними жемчуг, ну, и они, конечно, рады повозвышаться надо мною. Беззащитность у меня полная.
Вот пример очередного бисера: «Я – такая плохая мать, ведь в Сверединске