Начистоту – 2. Отзывы о Галине Щекиной. Зоя Елизарьева
моя душа, только ситуация твоя, а моя ситуация совсем другая.
– Оставлю, не буду сегодня читать, посмакую.
– Снова читаю. Впервые читаю такое произведение, но подспудно чувствую связь с классической литературой. А это показ правды жизни. Жизненная правда показана не так, как у других, но это правда, иногда натурально.
– Странно, почему нет имён, а только фамилии? Странно, но потом привыкаешь.
Странные фамилии: Забугина, Радиолов, Нездешний, Батогов, Нартахова и наконец, Упхолов. «В коридоре стоял дремучий заболоченный Упхолов». Почему у Михаила Жаравина в книге такая фамилия? Всё, что связано с ним, отметила, положила закладки. Вернусь ещё к этим страницам. Но Галина Александровна, почему бы Вам не написать отдельную повесть, например, «Повесть о еловинском самородке»? Или вы уже пишете? Мы просто не в курсе?
– Я болею тобой, Щекина. Уф! Какая образованная, умная. Евтушенко, Вознесенский и другие умные люди сего мира.
– Обида, конфликт – движение вверх… Яркая сцена – сбор клюквы на болоте. Не могу забыть. Сама всё это пережила. Падение, болото, сырость, ягода крупная и горькая. Нет, не могу забыть холод и сырость.
– Какое—то наваждение. Не отпускает Ларичева. Прочитана последняя глава «Следующий момент».
– Упхолов едет на сессию. Где косметичка? Ты всё – таки женщина, Ларичева!
– А сын Забугиной от твоего мужа, и ты это знаешь и собираешься навестить.
И в следующий момент у меня возникает мысль написать короткое письмо Щекиной – Ларичевой.
– Уважаемая Галина Александровна, спасибо Вам огромное за эту удивительную и необычную книгу.
А следующий момент – это обращение к Ларичевой.
Ларичева, тебя будут читать, о тебе будут спорить.
Ты будешь писать талантливые, ни на кого не похожие произведения.
Тебе будут указывать на описки, допущенные при перепечатке. Ты грамотный человек, это не твои ошибки.
Ларичева, с тобой будут соглашаться или не соглашаться, но никто не останется равнодушным. А это главное.
Галина Александровна, извините, пожалуйста, за дерзость, но я иногда нахожу сходство между Вашей Ларичевой и мною. Вот хотя бы этим: «Как я мечтала писать, Боже мой, но родители не пустили меня учиться на журналиста, а теперь судьба уж так подвела и уткнула… Но только поздно всё теперь». Эта строчка буквально обо мне. После десятого класса у меня было рекомендательное письмо в институт на факультет журналистики в Ленинград.
Как сейчас помню: лежу я на «подволоке» (мы летом там с ребятами спали), и вдруг ко мне рано утром поднимаются родители, оба чуть не плачут.
– Куды ты, дитятко, собираёшься? Ленинград ведь далёко. Денёг—то надо много. Как мы тебя учить—то станем? Сама знаешь, сколько ишшо после тебя робят—то… (семеро). Поёзжай—ко ты в Вологду. Всё жо тут поближе.
Как ни хотелось мне в Ленинград, поехала