Аферист и карьерист. Яна Вовк
вернул взгляд к своему отражению – самые дорогие ткани, отличный покрой… и элегантность во всём, не исключая запонок.
– Так-то, – подытожил он и щёлкнул пальцами.
– О маркиз! – неприязнь в голосе князя то ли плохо скрывалась, то ли ненароком демонстрировалась. – Ваши заслуги перед обществом будут непременно оценены. Вопрос лишь, во сколько.
– Прибыль, разумеется, никогда не помешает, но интересы России – прежде всего, – Шале устремил к потолку указательный палец, элегантно сверкнув бриллиантом в золотой запонке.
– Да, господа, интересы России прежде всего, но, – Радневский погладил свой живот, – видите, к чему приводит кабинетная жизнь.
– Ничего, граф, когда-нибудь вы женитесь…
Радневскому не пришлось отвечать. Бенкендорф в качестве примера привёл свой жизненный опыт и закончил лаконичное повествование тем, что похвалил нынешний выбор Фёдора Александровича.
– И в самом деле! – подхватил маркиз. – Мари… м-м… Проханова, должен признаться, просто прелестна. Кровь с молоком, и никаких притязаний.
Радневский промолчал, не будучи склонным говорить о своей личной жизни с тех пор, как Элен отказала ему и вышла замуж за другого. Он ухаживал теперь за её сестрой, породив тем самым нелепые слухи. Артемьев тоже молчал. Присутствующие знали, что покорил сердце строптивой красавицы бывший гувернёр и опекун князя.
– Я женился в тридцать семь, – добавил Бенкендорф. – И не жалею о том.
– А-а, генерал, – лукаво сощурился Шале, – наслышаны мы не только о боевой вашей славе.
– Да и вам грех жаловаться, – ответил тот, понимая, куда клонит маркиз.
– Не скромничайте, Александр Христофорович! – оживился Радневский. – Непревзойдённая Анжелика уехала на родину с разбитым сердцем. Говорили, она искала вас, так как вы пообещали жениться на ней.
Бенкендорф загадочно улыбнулся.
– Анжелика? – переспросил Шале. – Случаем, не та ли это актриса, которая была любовницей Бонапарта?
Генерал сделал вид, что не расслышал его.
– Слава Богу, – вздохнул маркиз, – что наша вера не предусматривает многожёнства. В противном случае, живя в России, где столько красивых женщин, я непременно женился бы до тех пор, пока не был бы разорён.
– Либо, напротив, невероятно разбогатели бы, получая приданое каждой невесты.
– О, какой женщине надолго хватит приданого, когда мода быстро меняется? – удивился Шале, и удивился искренне.
– У вас, маркиз, никто в подобном вопросе не выиграет спор, – уколол его князь.
Радневский не упустил случая поинтересоваться, не надумал ли Георгий Павлович и сам опять жениться? В конце концов, если обсуждать личную жизнь, так уж без исключений. Но Артемьев пошелестел газетой и равнодушно проговорил:
– «Женишься ты или не женишься – всё равно раскаешься»[4].
– Я бы на вашем месте всё-таки женился. Гораздо спокойнее жить, когда воспитанием
Первым это заметил Сократ (древнегреческий философ, ок. 469 г. до н. э. – 399 г. до н. э.).