Опрокинутый рейд. Аскольд Шейкин
сабель, – три броневика, двенадцать орудий, трехтысячный пеший отряд и огромный, из тысяч и тысяч повозок обоз, – незамеченным углубился в красный тыл. Пройдено двадцать верст. Достигнута станция Терехово. Обозу пройти еще пять верст – и привал. Авангарду продолжить наступление. К ночи должна быть захвачена Таловая, разгромлен штаб 40-й дивизии красных. От Терехово это восемнадцать верст. Следующий рывок на север – уже с рассветом.
Докладывал начальник оперативного отдела штаба корпуса генерал-майор Попов. В комнате сельского дома, где это происходило, кроме них двоих был еще начальник штаба корпуса Калиновский. Склонившись над тем же столом, за которым сидел Мамонтов, он вглядывался в лежавшую перед ними обоими карту. Аксельбанты подрагивали у него на груди. Калиновский был полковником Генерального штаба и это свое отличие всегда подчеркивал.
Попов продолжал:
– К факторам, осложняющим прорыв, относится то, что в районе Терехово движение колонны обоза пока еще сдерживается сопротивлением группы, блокирующей дорогу. Красных там несколько десятков, не больше, но хорошо врыты. Полусотня сбить не смогла, артобстрел тоже. Настильный огонь на такой местности практически бесполезен. Или, если выражаться точнее, обслуга батареи еще не применилась к условиям. Офицеры там из британцев.
Мамонтов удивленно взглянул на Попова:
– Но разве бывает так: ни полусотня, ни артобстрел ничего не сумели сделать с несколькими десятками пеших? Кто там у нас командует?
– Войсковой старшина Антаномов – Семьдесят восьмой конный полк. Но сам он находится с передовой сотней.
– Очень мило. Значит, в полосе прорыва никого из значительных командиров нет. И что же там за обстановка?
– Дорога проходит в узком дефиле. Место для окопов выбрано красными искусно. Да и все там они понимают, что пленных не будет. Потому и особо упорны. Обратная сторона нашей собственной строгости.
– Скажите лучше, – Мамонтов взял со стола и крепко сжал в руке черные кожаные перчатки, которые надевал перед тем, как садиться в седло. – Скажите лучше, что ни одна из частей, атакующих этот окоп, не желает расходоваться во фронтовой полосе. Пышек хотят, а не шишек. Но рано же. Рано!
– Однако и цель для красных очень доступна, движется медленно. Не требует умения вести прицельный огонь. Не так важна его плотность. Всего две-три убитых или раненых лошади – сразу затор.
– И нельзя обойти?
– Колонне обоза? Нет.
– И вы так спокойно говорите об этом? – Мамонтов обернулся к Калиновскому: – На такой чепухе споткнулись?
Тот отнес в сторону руку с пенсне; глядя на Попова, ответил с легкой досадой:
– Споткнулся не корпус. Обоз. Но, в сущности, это одно и то же. Причина проста: части, прорывающие фронт в первой линии, занимаются партизанщиной.
– Движение всех эшелонов происходит строго по росписи, – обиженно ответил Попов.
– Поеду сам, – Мамонтов поднялся из-за стола.
Идея всей этой военной операции, известной в дальнейшем