Опрокинутый рейд. Аскольд Шейкин
и складах, чтобы с каждым днем ширился круг молвы: «Щедрые, добрые… Истинную свободу несут…»
Как это будет прекрасно!
И он решился окончательно: пойдет. Но коли пойдет, то – триумфальный марш до Москвы. Вот чем будет его рейд. Однако до времени об этом ни слова. Объяви громко, деятели из ставки Главнокомандующего вооруженными силами Юга России сразу начнут отнимать у него такую возможность, чтобы если уж нельзя оттягать ее лично себе, то отдать кому-либо из генералов этой презренной своей фаворитки – Добровольческой армии: Май-Маевскому, Сахарову, Слащеву, Врангелю, Кутепову. Их там много – бездарностей. И сколько раз было так: политики отбирали победу у полководцев и вовсе теряли ее.
Теперь он так ясно все видит! Ставка сейчас намеренно сдерживает продвижение к Москве дивизий Добровольческой армии. Если б не это! Только в ударном кулаке ее более двухсот тысяч штыков и сабель, сотни орудий, десятки бронепоездов, самолеты, танки. Быстро наступать на большевистскую столицу мешает ей – о-о! – лишь одно: ожидание того часа, когда красные прежде двинутся на Донскую армию, разгромят ее, чтобы разного рода добровольческим вершителям судеб потом ни с кем не делить окончательной победы. Все эти расчеты, хитросплетения он, Мамонтов, порушит. Да-да, он их порушит. Начисто. Но потому-то теперь ему надо как можно тщательней таить детали подготовки к походу. И от своих не менее строго, чем от чужих. Для него теперь все чужие!
– Да, да, – повторял он, более не вслушиваясь в то, что еще говорили Сидорин и Богаевский.
Сходные мысли возникли и у Главнокомандующего вооруженными силами Юга России Антона Ивановича Деникина, когда Сидорин, прибыв в его ставку в Екатеринодаре, доложил о намеченной штабом Донской армии операции.
Как и Мамонтов, Деникин прежде всего подумал о том, что корпус, едва ворвавшись внутрь красного тыла, погибнет. Оказаться в недрах армий, готовящихся перейти в контрнаступление! Задавят массой. Не разумней ли сберечь этот корпус на период, когда контрнаступление красных против Донской армии уже станет фактом?
Свое мнение он выразил определенно:
– Авантюра.
Как гуляло впоследствии это слово по всем белым штабам!
– Авантюра! За линией фронта у красных резервы. Вот! Вот! Вот! – он тыкал пальцем в разложенный перед ним на столе лист карты. – У большевиков голод, разруха – значит, корпусу предстоит идти с полным обозом. Это тянуться по двадцать верст в сутки. Такую колонну легко обнаружить, расчленить. Что же будет в активе? Удар по Козлову? Но до этого города пятнадцать, а при встречных боях и все двадцать дней хода. Следовательно, штаб фронта красных наверняка успеет убраться восвояси, а корпус завязнет… Нет. Так не воюют. И кто намечен возглавить рейд?
– Мамонтов.
– И согласился?
– Крайне воспламенен.
– Я всегда знал, что голова этого генерала не вмещает более одной мысли, – в презрении Деникин тряс бородкой. – Но в данном случае это еще и такая мысль, что…
Он не закончил фразу,