Нам бы день продержаться…. Михаил Поляков
трассы речки нет, она по другую сторону шоссейки течет, это хорошо и плохо. Она и препятствие и укрытие с теми деревьями и кустами, что вокруг нее по берегам разрослись. Вечером туркмены уйдут с территории разрушенной заставы в поселок спать, но оставят на ночь смену из двух часовых. Пленных стеречь надо. В полночь их поменяют, и отслужившая смена уйдет спать в поселок своим ходом. Два часовых останутся до утра. Рассветет новый день, взойдет солнце, потом и остальные правоверные подтянутся из поселка, чтоб организовать работы. Тогда будет поздно.
«Эх, не видел ты, майор, глаза моих коней и моих солдат, после того, как я их беззащитных и беспомощных лошадок из автомата в затылок, как эсэсовец евреев в Бабьем Яру». – Я его слушаю и понимаю, что вот так вот разложить мне схему нападения, действия и возможные варианты развития событий при ведении боя может только человек, который сам не раз брал такие постройки и организовывал подобные нападения. Ладно, посмотрим, что там будет. А пока… Застава! В ружье! Лошадей седлать! Строиться у конюшни! ФАС-фонари [24] и рации – разобрать по заслонам. ПКМ снять с опорного – заменить на РПК. Гранатометчикам грузить выстрелы в шишигу! Запас патронов в грузовик – с расчетом цинк – человек. ПКМ на крышу кабины. Все магазины снарядить. Боря – старший машины. Я – старший конного заслона. Доложить по готовности! – Закипела застава жизнью. Старая добрая команда «В ружье!» расшевелила сонных бойцов. И я еще ору, подгоняя своих парней с матом и угрозами. Солдаты, по привычке, ускоряются вокруг меня, вооружаясь, оседлывая коней и загружая грузовик. Вопросы потом. Сначала подняться надо, как положено. И мои солдаты готовы. Стоят, смотрят в свете двух керосинок у летней конюшни. А что? Неплохо – четыре минуты с седловкой и загрузкой «мыльницы». Лошади пофыркивают. Бьют по ляжкам хвостами, звенят оголовьем, трут щеками и скулами о передние ноги или плечи. Стучат, перебирая копытами. Позвякивают карабины на антабках автоматов солдат.
– Значит, так. – Не знаю я, как начать. – По поступившим данным, в поселке Арчабиль ору-дует банда, которая хитростью и коварством, пользуясь беспомощным состоянием, захватила в плен оставшихся в живых после взрыва пограничников с заставы соседей. Здание заставы разрушено. Под зданием склад АТВ и НЗ. Пока наши пленные разгребают свою же разрушенную заставу, они живы, так как нужны. Как только разроют развалины, то их, скорее всего, ждет смерть, жестокая и показательная. Бандитам достанется оружие и боеприпасы. Вооружившись, они смогут нам реально угрожать нападением. Утром наших солдат погонят, как скот, на работу. – По мере моего «ввода в обстановку» строй заслона и тревожки начинает все сильнее гудеть, как рассерженный рой ос.
– Вот же суки! – слышу я и не обращаю внимания, давлю на эмоции, славянскую психику, на «сам погибай, а товарища выручай». Мне вполне удается пробудить ненависть к досам, которая всегда тихонько тлеет в глубине души любого русского, который пашет вместо них на их земле, по приказу
ФАС – фонарь аккумуляторный следовой.