Другое тело. Милорад Павич
вы продать мне вашу песню? – тут же среагировал Захария.
– Клянусь кошками святого Марка, господин почти угадал! Как вы узнали?
– Так, значит, вы отдаете мне песню бесплатно?
– Э, нет. То, что я хочу продать, не песня, все, что у меня есть, это всего лишь самая маленькая ее часть, и стоит это гораздо дороже глобуса.
С этими словами гондольер вытащил из-за занавески на кабинке гондолы соломенную шляпу, в которой Сакариас увидел стеклянный бокал.
– Все-таки бокал, значит, я угадал?
– Не угадали. Я предлагаю вам купить не бокал, а то, что в бокале.
– А что же такое может быть в бокале?
– Сами посмотрите, – ответил гондольер и протянул бокал путешественнику. – Только прошу вас, синьор, будьте осторожны, потому что то, что находится внутри, стоит дороже не только самого бокала, но и моей гондолы вместе со мной.
Удивленный Захария осмотрел бокал и убедился в том, что тот пуст, как рот перед обедом.
– Смотрите получше, – заметил гондольер, – на дне бокала есть надпись. То, что там написано, я и продаю.
– Похоже на какое-то изречение. Трудно разобрать.
– Разумеется, трудно. Потому что читать надо не так, как вы – заглянув в бокал, а по-другому, – объяснил гондольер, осторожно беря вещь из рук приезжего. – Это стих, который я продаю, но вы не угадали, синьор, потому что я вам почти все сам рассказал и вывел вас на след, как вот эту гондолу на перекресток канала Хризостомо и канала Чудес… Мы на месте. Это зеленое здание с тремя окнами, откуда доносятся звуки чембало, и есть то, которое вам нужно. Но прежде чем расплатиться за провоз, решайтесь и купите стих, потому что если вы его не купите, то потом горько раскаетесь. Вы себе даже не представляете, что можете упустить…
Захария протянул гондольеру деньги, выгрузил на ступени дома свой сундучок и с красной подушкой под мышкой выбрался на сушу. Потом обернулся и спросил сквозь туман:
– Что же это за стих, который продается, да еще так дорого, как ты сказал? Это что – какое-то заклинание, заговор от сглаза или еще что-нибудь в таком роде?
– Нет. Стих написан на языке более старом, чем сама смерть, на этрусском, а Венеция – младшая сестра этрусков. Я его не понимаю, но он обладает силой. Если решитесь его купить, отыщите мою гондолу. Над ней балдахин с иконой святого Себастьяна. Вон, видите там икону? По ней вы нас и узнаете. Пойдем с вами поесть черных спагетти, и за столом я расскажу вам все, что следует знать владельцу этого стиха. А теперь мне пора.
Когда Захария оказался один на мощенной камнем площадке перед домом, раздался звон какой-то невидимой ему колокольни. Его окружала осевшая глубоко в туман тишина, и каждый удар церковного колокола, казалось, замерзал и оставался в ней навсегда.
Захария медленно поднялся по ступеням в здание, машинально подгадывая каждый шаг к следующему удару далекого колокола. Наверху ему показали