Арена. Никки Каллен
но люди любили друг друга безумно, а потом могли быть несчастны.
– Мы не будем несчастны. Мы женимся по расчету. Я чувствую, что ты мне нужна. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день, – и мы поженились. Отец Валентин позвал в свидетели с улицы нищего и женщину с собакой, маленьким бульдожкой; они нас поздравили, восхищенные тайной, как фейерверком.
«А теперь?» – мы вышли на набережную; закат погас, с реки дул ветер, пронзительный, как в дни ледохода; «теперь жить»; я поежилась от холода, он обнял меня длинными руками всю, просто невероятно, он был горячий, как глинтвейн, и потом поцеловал; мокро, горячо, незнакомо; со вкусом табака; я провалилась в грех, как под землю. Он нашел машину, мы долго-долго кружили по улицам, как по лабиринту; я не замечала мест, потрясенная поцелуем; потом он обернулся с переднего сиденья и спросил ворчливо, по-стариковски, махорочно: «так где ты живешь? я полчаса жду, когда ты скажешь: да-да, вот здесь». Мы с шофером засмеялись, я сказала адрес; Венсан остался ждать в такси, я поднялась, позвонила, потому что ключи остались с учебниками, в светлом прошлом. Анна открыла; с волосами в бигуди, в зеленом ночном креме, полосатом халате, смешная, страшная; «ты где была?» – завопила, как родитель, заволокла в квартиру; а я рассказывала, задыхаясь от ее рук и счастья. «Ты вышла замуж?» – мы свалились на диван; «да» – «о господи, а как с квартирой? ты переедешь ведь? да?» – «да, но я буду платить, правда, ты не беспокойся, не переезжай, не ищи», – «вот это настоящий подарок жены императора своей фрейлине, спасибо, Фифи; ну так кто он?» «не знаю; его зовут Венсан; актер с твоей площадки; ну, как все прошло, кстати?» – «главный актер куда-то ушел, и все матерились, ничего не сняли после обеда, а я как раз там положительная девушка на улице; он, скотина, должен был всего лишь обернуться мне вслед… погоди, Венсан? а как дальше?» – «как-то похоже» – «Венсан Винсент?» – «да». И тогда она замолчала, встала, запустила пальцы в бигуди. «Анна, что такое? Прости, что я ушла. Что? Что?» – словно она знала что-то тревожное: кто-то упал, разбился, кто-то родной мне, близкий, а я не знаю. «Венсан Винсент – ты знаешь, кто он?» «кто, Анна? парень молодой, старше меня на поколение всего, волосы черные, глаза черные, брови черные, длинные ноги, худой, немного странный, смешливый; ну что не так, Анна?» – словно бабочка билась об окно. «Он очень знаменит и богат, – сказала она чужим голосом, холодным, как на экскурсии. – Сирота. Гениальный актер». «Но ведь ничего пока плохого». «Ничего», – и поцеловала меня в глаза, как мама не целовала, помогла собрать вещи; «Анна, я люблю тебя, желаю удачи» «и тебе, детеныш». Я уже спускалась, стукая чемоданом об стены, когда она окликнула меня: «Жозефина, я всегда помогу тебе в беде, я буду дальше жить здесь; и если что, ты знаешь, куда прийти». Это было странно, как проснуться ночью, чтобы попить воды, может, печенье съесть, и вдруг услышать за окном страшный крик человеческий: «Помогите!» там или «Убивают!»; «Пожалуйста, помогите, люди, прошу вас!» – однажды услышала я еще в доме родителей, все спали, я сидела на краю кровати с бьющимся сердцем и боялась выглянуть в окно; утром на улице никаких признаков отчаяния не нашла – ни поломанных