Парижские тайны. Том 1. Эжен Сю
связываться с тобой.
– Ладно, я следую за Сычихой как ее тень. Человек этот не сможет сказать при мне ни одного слова, которого бы я не услышал, и в конце концов уберется восвояси…
– Если они договорятся о другой встрече, ты узнаешь об этом, поскольку все время будешь при них. Впрочем, само твое присутствие отпугнет высокого мужчину.
– Прекрасно. А после я задам трепку Сычихе?.. От этого я не могу отказаться.
– Не теперь… Одноглазая не знает: вор ты или нет?
– Откуда ей знать, разве только Грамотей говорил ей загодя, что воровать не в моих правилах…
– Если он говорил ей об этом, ты сделаешь вид, что изменил своим принципам.
– Я?
– Ты!..
– Дьявольщина! Господин Родольф… Но подумайте… Гм! гм… Такая игра мне не подходит.
– Ты поступишь, как сочтешь нужным… Увидишь, я не предлагаю тебе ничего бесчестного…
– О, на этот счет я спокоен.
– И ты прав.
– Говорите, хозяин… Я поступлю, как вы прикажете.
– Как только высокий мужчина уйдет, ты постараешься умаслить Сычиху.
– Я? Эту старую гадину… Мне было бы легче подраться с Грамотеем. Я не знаю, сумею ли я удержаться, чтобы сразу не наброситься на нее.
– Тогда ты все испортишь.
– Но что же я должен сделать?
– Сычиха будет в ярости от того, что денежки от нее уплыли; ты постараешься успокоить ее, скажешь, будто у тебя наклевывается выгодное дельце, ради которого ты должен встретиться здесь со своим сообщником; ну, а если Грамотей захочет присоединиться к вам… можно получить большие деньги.
– Гм… гм…
– После часа ожидания ты скажешь ей: «Мой товарищ не пришел… Придется отложить встречу» – и назначишь свидание Сычихе и Грамотею на завтра… пораньше. Понимаешь?
– Понимаю.
– А сегодня вечером приходи в десять часов на угол Елисейских полей и аллеи Вдов; я буду ждать тебя и объясню остальное…
– Если вы готовите им западню, будьте осторожны!.. Грамотей хитрец… Вы побили его… При малейшем подозрении он может вас убить…
– Будь спокоен.
– Дьявольщина! Вот так штука… Вы из меня прямо-таки веревки вьете. Не скажу, чтобы я колебался: чует мое сердце, что Грамотей и Сычиха хлебнут горя… И все же… Еще одно слово, господин Родольф.
– Говори.
– Я не думаю, что вы способны устроить ловушку Грамотею и предать его в руки полиции… Он закоснелый негодяй, который давно заслуживает смерти… но подвести его под арест… это не мое дело.
– И не мое, приятель; но мне надо свести счеты с ним и с Сычихой, которые вступили в заговор с моими недругами. И вдвоем с тобой, если ты согласен мне помочь, мы справимся с ними.
– Ладно, поскольку мерзавец этот не лучше своей мерзавки… я с вами заодно.
– И если мы добьемся удачи, – сказал Родольф серьезным, торжественным тоном, который поразил Поножовщика, – ты будешь так же горд, как после спасения тонущего солдата и чуть не сгоревшей женщины,