Исповедь о сыне. Валентин Богданов
девятый и сороковой дни я от неодолимо нахлынувшего отчаяния и безумия напивался до бессознательного состояния, в тайной надежде умереть во сне и быть похороненным рядом с сыном. Так мне до смертной тоски не хотелось с ним расставаться в этой жизни, даже с мёртвым. Но где-то на небесах или ещё где кто-то мудро решил, что поступать таким безбожным образом мне не следует, и я ещё, видимо, кому-то нужен на земле живым и здоровым, кто будет нуждаться в моей посильной помощи, да и для других дел буду ещё вполне пригоден. Даже находясь тогда в самом сумрачном настроении, я с угрюмой покорностью молча с этим согласился и смирился.
А в моей неотложной помощи крайне нуждались малые дети сына, и его жена Ольга Борисовна, так неожиданно ставшая вдовой в молодые годы с двумя малыми детишками, моими внуками-сиротинушками Гришей и Анечкой, как их всегда ласково называл погибший отец, безумно их любивший. К нашему счастью, Ольга Борисовна оказалась женщиной ответственной и мужественной. В первое время от неожиданности она ещё не осознала, какая огромная беда нагрянула к ним, но с каждым последующим днём и месяцем эта непомерная тяжесть всё сильней давит и давит на её плечи, и никуда от неё она теперь, несчастная, не денется. Такая выпала на её долю горькая судьба. И где бы взять ей сил и крепости духа, чтобы эту тяжесть вынести на своих хрупких вдовьих плечах. И дай ей Бог доброго здоровья на долгие годы, и завидного мужества, на радость и счастье своим детям, чтобы достойно пронести свой тяжкий вдовий крест до конца своих дней. А эту книжку о яркой и примерной жизни их любящего отца и мужа и нашего сына я обязательно должен написать и подарить ей и внукам, чтобы дети помнили и брали пример с отца в своей сегодняшней и будущей жизни, поскольку потеряли его в малом возрасте и с годами могут забыть. Сын достоин того, чтобы о нём была написана эта книга, которая может стать для его детей в будущем путеводной звездой по длинному жизненному пути, пройти который придётся в безрадостном сиротстве без родного отца. Только их мама навсегда будет им Ангелом-хранителем и спасителем, и всем на свете. А тёплое и ласковое слово «родной наш папа» будут с грустью вспоминать с годами всё реже и реже. Или иногда в сладком детском сне он им приснится во всей своей прошлой душевной и физической красоте, каким остался в их детской памяти. Конечно, если будут любить, чтить и вспоминать о нём. И всё-таки безотрадным будет их детство без родного отца. Такова их судьба, которая, говорят, пишется на небесах, и знать о ней заранее человеку не дано. Хотя один знаменитый философ об этом высказался по-другому: «Судьба – это цепь случайностей, созданных человеком для себя в процессе своей жизни», – утверждает он. Соглашаюсь с его утверждением, но и небесные силы, неведомые нам, совсем отвергать не хочется.
Писать мне эту посмертную книгу о своём сыне неимоверно тяжело. Вот и мечется моя усталая память от богословских догматов до философских мудрствований в поисках самоуспокаивающей истины. «А высшей истиной жизни является смерть», –