Svetlyi drive. Даша Матвеенко
гордостью. Мои нелепые слова он, кажется, вообще пропустил мимо ушей.
– Да, я привез его для Василия Андреевича, – с неприкаянной улыбкой протянул он.
– У меня как раз был вопрос – нет ли у вас чего-то из вещей, с чем вы готовы бы были безбольно расстаться? Предполагаю, что эти экземпляры у вас не последние, а букинисты смогут предложить за них неплохую цену, и через это вы сможете… располагать какими-то средствами.
Финансовая тема, как и бытовая, была очень болезненной и неловкой, попытаться деликатно помочь ему обрести какую-то независимость было главной моей задачей на сегодня. Я догадывалась, конечно, что на сносный гостиничный номер вряд ли получится насобирать, и, кого я обманываю, мне бы меньше всего этого хотелось, но попытаться все равно стоило. Самое главное было, чтобы он не чувствовал себя ничем стесненным и обязанным мне. Как же мучительно сложно было говорить о таком с человеком, к которому я испытывала все большую нежность, продолжая натыкаться на стену, что будто бы чуть подтаивала, но все равно оставалась бесконечно непроницаемой.
–… Вы позволите, мы обсудим это и проговорим наши планы за ужином?
Он кивнул почти оживленно – кажется, ему польстил тот факт, что его скромный издательский труд, плод больших идеологических надежд, которому он посвятил девять лет жизни и вложил в него столько сил и средств, в этом странненьком мире считается библиографической редкостью.
***
Мы сидели за столом, и маленький квадратик кухни представлял среди галереи несимметрично освещенных окон, в глазах соседских панелек, вполне идиллическую картину. У меня даже нашелся куриный суп, а по части сервировки у Кати все было красиво, оставалось только достать яркие блюдца и блестящие приборы. Я впервые за не знаю сколько лет цивилизованно ужинала на кухне за накрытым столом, а не за компьютером в темноте, за полчаса до сна. Я не могла проглотить ни ложки – меня все продолжало поколачивать, но налила себе немножко и усердно делала вид, что ем. Он в собственном смятении, к счастью, не настроен был глядеть в мою тарелку.
– Завтра мне нужно съездить по разным делам, – я не стала уточнять, что главной моей задачей будет побывать на работе и добиться внеочередного отпуска, – и после смогла бы заехать к букинистам, узнать про «Современник». Если бы вы оставили на форзаце автограф, мне кажется, это сделало бы его еще более привлекательным.
– Вы думаете? – вытирая уголки губ салфеткой, что я кстати умудрилась положить рядом с ним, проговорил он. – Это, право, так странно осознавать, что журнал, который почти никому не был интересен, который я издавал себе в убыток, теперь представляет какую-то ценность.
Я полагала все свои силы, чтобы не рассыпаться от умиления и продолжать решать деловые вопросы.
– Как видите, время все расставило по местам. Я не смыслю в букинистике, но, думаю, все должно выйти неплохо. Но а вам предстоит испытание – побыть в этих стенах в одиночестве, то есть, в компании вашего