Русское воскрешение Мэрилин Монро. На 2 языках. Дмитрий Николаевич Таганов
с воспитателями вместе напивались. «Воспитатели» там те еще были, – из не сумевшей никуда приткнуться до армии местной шелупони. Они же и выручали бутылкой, когда свои кончались, полученные за грибы да клюкву, сданные продавщице автолавки.
Ivan Rebrov, as young as he was, also couldn’t live and work in the frozen woods without vodka. Even in the boarding-school he frequently got drunk not only with his gang, but also with their “educators”. Those were local village guys that couldn’t get any other job before army enlistment. Sometimes they even drank together, or loaned money for a bottle when their pupils were out of money they usually got for cranberries and mushrooms sold to a girl at mobile shop.
Раз возвращались они в феврале с дельней делянки, груженые, Ребров да шофер. Сумерки, мороз, в желудке голод, и выпить позарез надо. Шли по узкой ухабистой лежневке, и фары как будто расталкивали в стороны обступавшие черные елки. И вот за поворотом, там, где они пилили всю прошлую неделю, вспыхнули под их фарами два рубина задних габариток. Понятно было, чей стоял в этом глухом лесу джип: Степан приехал на вырубку смотреть хозяйским глазом штабеля готового в путь леса.
In February once, late in the dark, Rebrov and the driver returned with a load of lumber from remote allotment; a severe frost in the woods, in their stomachs nothing but hunger, and both in great need of a drink. Their truck struggled forward over the narrow bumpy log-path in the snows, its headlights pushing aside crowded at the road black timber. Suddenly, behind the turn down the hill, where they worked all last week, two rubies of tail lights flared up under truck’s headlights. It was plain whose jeep stood there in this midst of dense forest: Stepan, the boss, arrived to inspect with master’s eye the stacks of his ready to howl timber.
– Останови, – вдруг неожиданно для себя сказал шоферу Ребров.
Почти уже в темноте пошел он по развороченной тракторными гусеницами дороге на вырубку, и злоба, как кошка, драла его когтями. Он шел только чтобы достать себе на выпивку, да на нормальную жратву, потому, что опостыло то «едалово», что готовила им повариха. Но когда он увидал Степана с фонариком у штабелей, то достал свой нож. Он думал, что просто покажет его Степану, и тот поймет: работягам без денег уже «край».
Но Степан слышал рев их грузовика, и теперь стоял, смотрел, как шел к нему в темноте кто-то. Поэтому Ребров снял шапку и накрыл ею нож. В лесу человек чует недоброе сразу, и Степан это почуял, и когда Ребров был в пяти метрах, да с каким-то каменным лицом, то взял в руки метровую лесину и приготовился. Ближе, когда они увидали в сумерках глаза друг у друга, все стало ясным, разговаривать было поздно. Степан стал поднимать лесину, но Ребров вдруг неожиданно подкинул свою шапку вперед, на Степана, тот вскинул на нее голову, открыл из-под толстого воротника овчинного полушубка шею, и под его кадык сразу вошел нож.
“Stop here!” suddenly and unexpectedly for himself Rebrov said to the driver. The heavy truck groaned and stopped. In the dark Rebrov went by tractor trail to the timber stacks, and the anger as a cat with its claws tore on him. He was going just to get some money his boss owed them, because he badly needed a drink, and he was bored to death with potatoes’ meals of their team cook. But when he saw Stepan with a flashlight between the stacks he pulled out his knife. Rebrov thought that he would simply show this knife to Stepan, and the boss would understand: his hard workers are desperate, just on the edge without money. But boss, Stepan, had heard the roar of the truck, and now stood there looking cautiously at someone coming to him in the dark. In the forest a man senses a danger clearly, and Stepan sensed it immediately. When Rebrov was closer and he could make out in the dark his stony face, Stepan picked up two-yard long piece of timber and got ready. Closer, when they saw the eyes of each other, both men understood it was too late to talk. Stepan began to raise his timber, but Rebrov suddenly threw his fur-hat up and forward. Stepan glanced upwards, uncovering his bare neck under thick collar of sheepskin jacket, and immediately the knife entered his bare flesh under Adam’s apple.
Степан еще хрипел и брызгал на снег кровавой пеной из распоротого горла, а Ребров уже распахнул его полушубок и шарил по карманам. Из бумажника он выкинул на снег все, кроме денег, но и тех было мало, – кто же ездит по этому лесу с деньгами.
Когда тронулись, шофер спросил:
– Ну, поговорили?
– Нет.
До поселка ехали молча, только у магазина Ребров сказал:
– Тормозни тут.
Stepan still wheezed and spattered the snow with bloody foam out of his ripped throat, but Rebrov already threw open his jacket and fumbled through his pockets. From the wallet he threw everything out on the snow and picked up the money. There wasn’t much – who would go with money to the forest.
When they moved on, the driver asked, “Talked to him?”
“No.”
They drove in silence to the settlement, but nearing the store Rebrov said, “Stop here.”
Тяжелый лесовоз заскрипел,