Театр одного вахтера. Повесть. Александр Верников
почему наше сознание устроено так) большинство людей именно так и полагает. Конечно, если бы мы получали то, зачем выстаиваем очереди, бесплатно – то есть в самом широком смысле безвозмездно – тогда просительная, самоуничижительная установка наша была бы объяснима и оправдана, но так как мы всегда расплачиваемся (и в том числе за свое потерянное на ожидание время, за свои окоченевшие в том ожидании руки и ноги) – то, помилуй господи, почему? Почему мы позволяем, например, таксистам не сдавать нам сдачу и сдирать с нас нередко сумму, раза в два большую, чем ту, что значится на табло счетчика? Почему, стоя в очереди, замерзая и теряя время, не использовать это время на очень несложные размышления и догадаться, что и таксисты вместе с их машинами тоже стоят в очереди за нами и, более того – они не стоят, но мечутся по всему городу, отчаянно разыскивая нас на дальних перекрестках?
Вяземский давным-давно раскусил этот фокус (знание этого глаз опытный, каковым и является глаз извозчика, сразу прочитывал на его лице) и потому никогда, с тех пор как началась его самостоятельная жизнь не имел неприятностей с таксистами, а вернее сказать, они не имели неприятностей с ним. Вот и сейчас, когда Вяземский занимал место в хвосте длинной очереди на стоянке такси «Аэропорт», молодой водитель государственной машины марки ГАЗ-24, номер 26—08 СВУ Иванов Вениамин Степанович – занял свое место в очереди на Вяземского на другом конце города в куда более многочисленном, чем ряд людей на станции «Аэропорт», ряду самых разных средств транспорта. Вяземский, предвкушая встречу со становящимися в его памяти и воображении все более дорогими и желанными людьми в здании факультета, подвигался вперед крохотными шажками, в то время как Иванов, на дозволенном пределе скорости конкурируя с коллегами, покрывал расстояния в сотни метров от одного светофора к другому. Наконец, он вырвался за черту города и помчался по новому прямолинейному шоссе, последнему в этой местности земному пути, за которым последуют уже только взлетные полосы и пути воздушные, и пассажиру (командировочному), расположившемуся на заднем сидении, временами делалось жутковато от скорости, с которой шла машина – ему казалось, что она поднимется в воздух прежде, чем тот самолет, к которому спешит он, пассажир пока что такси, и полетит, если не в Таллин, то наверняка в кювет.
Водитель Иванов всюду, где только было возможно, ездил быстро, всегда, что называется, жал. Почему он делал это? Можно привести несколько объяснений: оправдывал перед пассажирами, видевшими его фамилию под фотокарточкой на панели управления, поговорку «Какой русский не любит быстрой езды?»; стремился перевыполнить дневной план и иметь повышенный заработок; старался забить и заглушить скоростью и сознанием большой свободы передвижения крайне неприятные, попросту кошмарные воспоминания невыносимого – по окончании факультета иностранных языков – года работы учителем