Лабрис. Глеб Леонидович Кащеев
сдвинул брови и насупился. Ну и что мне делать?
Теперь было понятно, что он меня не видел. Просто смотрел на источник звука и слепо шарил свирепыми глазами по лестнице. Ну что ж. Это давало мне шанс его обмануть.
Громко топая, вернулась наверх. Пусть знает, что я ушла. Постояла в небольшом коридоре перед дверью Дары, думая, что же делать дальше. Ступеньки снова заскрипели – хозяин дома поднимался за мной. Тогда я подошла к двери в бывшую спальню его матери и, как только он показался, распахнула ее, с грохотом захлопнула, а сама бесшумно отпрянула к противоположной стене.
Как и думала, он отправился выгонять призрака в кладовку. Прошмыгнула за его спиной и быстро сбежала вниз. Нет, решено! В жилых домах больше появляться не буду! В следующий раз так может не повезти. Что было бы, начни он махать лопатой или ножом? Если у меня кровь из разбитой коленки шла, то проверять, что будет, если ножиком пырнут, я не собиралась.
Распахнула входную дверь, выбежала за калитку и помчалась обратно к морю. Настроение было таким дерьмовым, что даже дельфины не исправят. Еще, не дай бог, и их тоже расстрою. Поэтому купаться не стала, а просто пошла вдоль берега, повесив кеды на шею и шлепая по воде босиком. Времени до полудня еще полно, а делать все равно нечего. Это люди озабочены с утра до вечера поисками пропитания или зарабатыванием средств на его покупку, а у призраков есть преимущество. Нам не страшны ни холод, ни голод. Полная свобода, если не считать той невидимой цепи, которой я прикована к сараю.
Мной овладела странная решимость и отвага. Я была уверена, что и раны, и шишки – это всего лишь моя фантазия. Просто мне так кажется, что после падения на содранной коленке должна возникнуть болячка, вот она и появляется. Реально мне ничего не угрожает. Ведь нельзя второй раз убить того, кто уже мертв.
С этими мыслями я миновала очередной пляж и уперлась в далеко выступающий в море скалистый мыс. Обойти его посуху было невозможно. Автомобильная дорога, которая в основном бежала вдоль берега, в этом месте взбиралась на гору и уходила в тоннель, соваться в который мне совершенно не хотелось. Карабкаться на эту скалу означало проверить свою теорию о телесных повреждениях на практике. Обойтись без ссадин тут точно не получилось бы.
Оставалось море. Берег в этой бухте везде резко уходил на глубину – пять шагов и тебе уже по шейку, – так что обойти мыс вброд не вариант. Придется плыть. Думала сначала снять платье, но отмахнулась: зачем? Замерзнуть же не могу, а на внешний вид вот уж точно плевать. Ну намокнет, ну будет потом в разводах – и что? Перед кем красоваться? А завтра все равно станет как новенькое.
С грустью подумала, что смерть влечет за собой не только свободу от дурацких ограничений. У меня больше не будет никого, кому захотелось бы понравиться. Никогда. Свирепо и ожесточенно топая и вздымая тучу брызг, направилась на глубину. Платье высохнет на мне, пусть это займет весь день из-за этой пасмурной и влажной погоды. К тому же если оставить его на песке, то придется возвращаться. А вдруг мне не захочется, потому что найду на той стороне