До чего же довёл меня блюграсс. Блюзы и монстры, которые разрушали мою жизнь. Джон Фэи
покойника.
И так же внезапно температура подскочила градусов на двадцать, а меня охватил некий экстаз. И не меня одного. Остальные чистильщики пирамид вели себя также. Они застыли с разинутыми ртами, выкатив глаза, и смотрели в вышину. Некий транс парализовал всех поголовно – и чёрных, и белых. И всем, похоже, нравилось их состояние. Только не мне. Потому что я не мог пошевелиться.
Было очень страшно.
А потом все дети заголосили новое песнопение, которому их никто не обучал. Нечто совсем новое. Вначале оно звучало совсем тихо и медлительно:
Адольф Гитлер Адольф Гитлер
Герман Геринг, Герман Геринг
Йозеф Геббельс, Йозеф Геббельс
Адольф Гитлер, Адольф Гитлер
Затем в тексте кое-что изменилось. К именам известных нацистов добавились еврейские:
Финкельштейн, Финкельштейн
Кальтенбрунер, Кальтенбрунер
И т. д.
И ровно в полдень все поющие дружно обернулись, подняв правую руку, и указали на меня, не переставая петь, перемежая еврейские фамилии с немецкими. В тот день я услышал новое слово:
Рассенкранкхайт, рассенкранкхайт
И наконец пошли слова волшебной силы:
Кельвинатор кельвинатор
Кельвинатор кельвинатор
Кунаклястер Кунаклястер
Кунаклястер кунаклястер
Ом Шри Адольф Гитлерайя Нама
Я обнаружил, что снова могу двигаться, хотя остальные дети, застыв неподвижно, продолжали петь. От страха я убежал в Чёрный Лес на той стороне большой реки Слайго, где обитало скрытное кошачье племя.
Мне очень не понравилось, как те детишки вдруг уставились и стали тыкать в меня пальцем, не прерывая песнопений. Причина такого поведения была мне неясна. Поэтому я провёл в лесу около часа, умоляя Кунаклястера раз и навсегда положить конец этим жутким напевам.
Когда я наконец осмелился выйти из леса, саван в небе пропал, и песнопение вернулось в привычное русло англогерманской околесицы:
Эвинрудер эвинрудер
Катманду Катманду
Ментолатум ментолатум
Коммунизм коммунизм
Вашингтон Пост Вашингтон Пост
Соцаптека соцаптека
Всем обедать всем обедать
За стол все за стол
Итак, облако испарилось, а вместе с ним и зловещие напевы и внушаемый ими страх. Внешне всё приняло прежний вид. Но воспринималось иначе. Потому что стало другим. Что-то вокруг успело измениться.
И я был полон решимости выслушать версию Эдди уже на другой день:
– А вот и ты, Берг, – встретил меня вождь. – Молодец, что зашёл. Так и думал, что ты появишься.
– В самом деле? – удивился я. – Это почему?
– Потому что мне хотелось с тобой поговорить.
– Со мной?
– Да, с тобой, Берг. Слыхал я, будто тебя заштормило посреди вчерашней медитации, это правда?
– Это