Избранное. Стихи. Юрий Ковалев
такое горе:
ото всех на свете
уезжают в город
выросшие дети.
Тошно в захолустье.
В городе – иначе.
В нём живут без грусти,
и народ богаче.
И, признаться честно,
там полно работы,
той, что делать местным
просто неохота.
…А в избушке ветхой
бабушки Меланьи
доживают век свой
пыльные герани.
Ни письма от Клавы,
ни рубля от Женьки…
…Вот такие нравы
в нашей деревеньке.
(Из книги «Годы и строки», 2015 г)
«Прощай, двадцатый век!..»
Прощай, двадцатый век!
Совсем как человек,
Ты быстро постарел
и выглядел усталым…
И всё, чему учил,
ты сам и опроверг.
И в этом преуспел.
И вот – тебя не стало.
Прощай, двадцатый век!
Ты не давал зарок,
что все твои дела
не будут так жестоки.
Ты славу заслужил
и не один упрёк.
Но не пошли нам впрок
кровавые уроки.
И, может быть, не зря
листки календаря
в который раз подряд
нам счастье обещают.
А за окном горит
багровая заря…
Прощай, двадцатый век!
Мы всё тебе прощаем…
(Из книги «Лирика», 2011 г)
«Они лгуны и казнокрады…»
Они лгуны и казнокрады,
а мы им рады!
И даже те, кто спят в остроге,
от них в восторге!
Поэтому нежно о нас говорят:
– Какой замечательный электорат!
«Где Октябрьских планов пыл неистовый…»
Где Октябрьских планов пыл неистовый,
торжество свободного труда?
Коммунисты стали колумнистами.
И, наверно, в этом их беда.
Как спокойно отреклись от Бога мы!
Как легко разрушили Союз!
Мы теперь не с Блоками, а с блогами.
И, конечно, в этом наш конфуз…
«Перед этим всеобщим враньём…»
Перед этим всеобщим враньём
мне порою становится жутко…
Снова люди играют с огнём.
К сожалению, это не шутка.
Всем понятно, что будет в конце,
но безумные множатся споры,
и ракеты наводят на цель,
и вовсю прогревают моторы.
Сколько было прекрасных идей
накануне такого итога!
Если разум покинул людей,
уповать остаётся на Бога.
И Творец первородных стихий
остановит преступную свору.
Он накажет её за грехи
и разрушит Содом и Гоморру.
И когда зарыдает пилот,
разбудивший карающий атом,
не спасёт обезумевший Лот
никого от грядущего Ада…
«Не бранил бы я новых господ…»
Не бранил бы я новых господ,
был бы