Пушкин в Голутвине. Герой не своего романа. Глеб Андреевич Васильев
стоявшая во дворе, сколько я себя помню. Ошибки быть не могло, если, конечно, я каким-то образом не очутился в параллельной вселенной, отличающейся отсутствием в ней одной хрущевки.
«Спокойно, без паники» – сказал я себе.
Где-то совсем рядом заиграла бодрая электронная мелодия. После непродолжительных поисков ее источник я обнаружил в своем кармане. Им оказался мобильный телефон – похожие аппараты, только намного крупнее, я видел в иностранных фильмах. На мерцающем зеленом экранчике высвечивалось «Мама_моб». Я нажал на кнопку с изображением зеленой телефонной трубки и поднес аппарат к уху.
– Степа, я после работы на рынок заеду, домой вернусь к ужину. Купи себе что-нибудь на обед, не сиди голодным. Хорошо? – маминым голосом сказал телефон.
– Мама, нашего дома нет, – ответил я.
– Что? Как нет? Где нет? Что случилось? Степа, ты где?
– Я возле дома… то есть, возле стройки.
– Какая стройка? Ничего не понимаю. Степа, с тобой все в порядке?
– Не знаю, мама, – признался я. – Все остальное на месте, даже соседская «Волга», а дома нет.
– Какая Волга?
– Машина соседская, напротив нашего подъезда стоит. В смысле, стояла. Подъезда-то больше нет…
– А, эта «Волга»… – мама секунду молчала. – Так ты что, на Народного Ополчения что ли?
– Да.
– Так тот наш дом уже полгода как снесли. Степа, ты что, пьяный?
– Не пьяный я, мам. Что значит «тот наш дом»? У нас что, какой-то другой есть?
– Мы же в двухтысячном на проспект Мира переехали. Ты что, не помнишь? Степа, ты себя хорошо чувствуешь?
– Не помню. Нормально, – первый мой ответ был чистой правдой, но на счет нормальности я соврал. Если под «двухтысячным» мама имела в виду год, то по моим подсчетам до него оставалось еще два года с хвостиком. И ни о каких квартирах на проспекте Мира, как и о том, откуда у меня в кармане мобильный телефон, я понятия не имел.
6
Узнав у мамы адрес нашего текущего проживания, через час я оказался перед черной железной дверью, решительно мне незнакомой. Тем не менее, один из ключей со связки, обнаружившейся в моем кармане, подошел, и дверь открылась. Попав внутрь квартиры, я немного успокоился. В незнакомой прихожей висело знакомое зеркало, стояла знакомая галошница и гардероб. Лицо в зеркале тоже было знакомым и определенно принадлежало мне.
Обследование квартиры не заняло много времени. Вся мебель, картины и другой бытовой хлам, который я помнил, – все переехало сюда. Комната с письменным столом, заваленным учебниками и рулонами ватмана, очевидно, принадлежала мне. Порывшись в ящиках стола, я обнаружил брошюру с надписью «зачетная книжка» на обложке. Из книжки я узнал, что меня по-прежнему зовут Степан Черепанов, и что в 1999 году я был зачислен на первый курс Московского Авиационного института, а в настоящий момент, успешно сдав шесть сессий, являюсь студентом четвертого курса.
Идея перемещений во времени никогда