Напролом. Вера Мир
Алиса чувствовала себя защищённой от всех бед. Она его стала звать Алекс. На первую годовщину их отношений музыкант-виртуоз подарил Алисе дорогущую виолончель, которую она сразу полюбила, даже дала ей имя – Лючия. Купила для инструмента бордовый лакированный футляр. А два месяца назад седовласого любовника сбил пьяный лихач, мчавшийся на красный свет, когда Алекс переходил дорогу. Смерть наступила мгновенно. Она, узнав об этом, сначала не поверила, но увы… Алиса столько слёз пролила, столько выпила валерьянки. Ни с кем не могла поделиться, потому что они тщательно скрывали свои отношения от всех. На похороны не пошла: боялась, что там разрыдается и выдаст своего любимого ненароком. Потом одна сходила на кладбище и долго там плакала. Ходила в чёрном недели две. Терзаясь, что не забеременела, – так бы у неё остался ребёнок, которого она назвала бы Александром или Александрой. Полтора месяца назад Алиса как-то себя неважно почувствовала, пошла к гинекологу, её положили на обследование, выяснилось, что у неё что-то непонятное. Она-то подумала про беременность, ан нет, ничего подобного, а совсем наоборот: какая-то странная аномалия с её женским здоровьем. Врачи намекали на то, что это вообще, скорее всего, психосоматика. Сказали-де, надо сменить обстановку. Вот она и решила продать виолончель для начала. Из больницы Алиса выписалась, немного поработала и взяла три недели оставшегося отпуска.
– Такая грустная жуть, сапожник-сказочник, – закончила свой рассказ Алиса.
Ей было всё равно, какое мнение сложится о ней у этого мужчины, который, скорее всего, врал про свою работу, как думалось ей. Однако каблук-то он починил… Но всё равно что-то с ним не так, хотя… про своё возможное бесплодие, которое у неё заподозрили, она не упомянула.
«Не могло же всё гадкое и несправедливое достаться одной бедной мне», – убеждала себя Алиса, одновременно продолжая повествование.
Игорь слушал молча, подперев подбородок правой рукой и сидя вполоборота. Ему казалось, что девочка попалась в сети, в которых ей было здорово, не догадываясь, что это ощущение нереальности обычно ведёт к разочарованию. Хотя, как знать, может, седовласый Алекс Николаевич и не врал… Но вроде, когда любовь, люди соединяются не только по выходным и после совместных выступлений. Так он рассуждал про себя и всё больше и больше проникался сочувствием к своей попутчице. Надо же, с лазоревыми волосами… нарочно и не придумаешь. Он вспомнил, как эту сказку они вслух читали у Аркадия Самуиловича на кухне, пока учитель выполнял очередной заказ по починке обуви, а Роза Марковна готовила что-то очень по-домашнему вкусное. Он так чётко тогда представил себе девочку и в начале сказки про Пиноккио, и потом, в виде феи, – и во время Алисиного рассказа примерял тот образ к сидящей с ним рядом в самолёте синеглазке. Почему-то, несмотря на её грустный рассказ, у него не возникло к ней той жалости вперемешку с неприятными ощущениями, которые он испытывал к женщинам, чьи желания удовлетворял в последнее время. Игорь радовался